– Добрый день, мадам Ниве, я к вам от мадам…, – и Изабель назвала имя сотрудницы приюта.
Дама сразу поняла, в чём дело и поспешно пригласила Изабель в комнату, намеренно громко заведя разговор о её заказе на тот случай, если кто-то из досужих соседей решит их подслушать. Портниха принялась снимать с Изабель мерки, перемежая громкую речь тихими комментариями.
– Мне хотелось бы хоть чем-то быть полезной, – шептала она, – я сама вырвалась из ада. Мои родители, брат, сестра, тётя – все увезены в Польшу. Но как я могу помочь? Может, начну шить одежду? Ведь у многих, кто скрывается здесь, почти ничего нет.
– Не беспокойтесь об этом, им помогают по мере сил, – раздавался в ответ шёпот Изабель. – Вы можете делать другое. Скажите, к вам часто приходят новые клиентки?
– Сейчас, во время войны?.. Нет, не часто. В основном меня просят перешить что-нибудь для детей.
– Возможно, к вам станут обращаться люди в поисках убежища. Чтобы не вызывать подозрений, станут обращаться только женщины. Вы будете снабжать их нужными адресами. Адреса буду приносить я или кто-нибудь из моих знакомых. Они будут называть моё имя. Возможно, кто-то из ваших редких клиенток тоже сможет нам помочь. Только будьте осторожны.
Отныне адрес мадам Ниве стал известен в широких кругах. Его, как и адреса других сопротивленцев и членов ОЗЕ, сообщал еврейским беженцам Всеобщий Союз израильтян Франции, а порой эти адреса передавались из уст в уста. В помощь Мишелю Мартену в Лионе к концу декабря действовали уже две подпольные лаборатории, выпускавшие поддельные документы и продуктовые карточки. Из мусульманской среды сопротивленцы получали фальшивые свидетельства о рождении, большей частью, для мальчиков и мужчин, от католической – фальшивые свидетельства о крещении, и от всех вместе – кров для обездоленных. Отправки в Швейцарию хоть и очень медленно, но шли своим чередом, чаще всего, тайными тропами во главе с проводниками. Правда, зимой они были весьма затруднительными и опасными, и не только по причине рыскавших повсюду немецких солдат: на одной из основных троп случился обвал, и Себастьян, не желая останавливать процесс, отважился отправить несколько человек легально через границу, возложив попечение о них на верных делу пограничников.
Изабель частенько наведывалась в детские приюты и гостиницу мсье Токма. Все свои более или менее ценные вещи она теперь старалась обменивать на продукты для родных и беженцев. Так поступали все сопротивленцы. На небольших железнодорожных станциях вблизи Лиона такой обмен шёл весьма бойко, и за хорошую вещь можно было легко выручить хлеб или картофель, редко – мясо. Весь обмен совершался доверенными лицами, которых Изабель называла интендантами. Иногда она сама отвозила ценные вещи Кларе, и та меняла их в своей деревне. В один из таких дней на перроне пригородного вокзальчика Изабель натолкнулась на незнакомца, всем своим видом являвшего принадлежность к тем, кого Изабель со своими соратниками уже более года прятала от посторонних глаз. Она научилась различать их в толпе если не по внешности, то по выражению испуганных глаз и мятущемуся взгляду. Изабель попыталась догнать мужчину, но так, чтобы не привлечь внимания прохожих, в особенности разгуливавших по перрону итальянских патрульных. Идя следом за незнакомцем, она увидела, как у того выпал из кармана смятый клочок бумаги и, воспользовавшись этим, окликнула мужчину: