"Осуждаю."
Пъе снял очки, посмотрел в окно на мокрые банановые листья, по которым хлестал проливной дождь, и опять застучал пальцами по клавиатуре:
«Если на Западе боятся оскорбить меньшинства, то у нас меньшинства сидящие в Госдуме и отменяют меньшинства, находящиеся в плебсе. Логика проста: если кто-то ниже по социальной лестнице, его существование оскорбляет сам факт наличия лестницы.
Российская отмена – это не просто инструмент власти. Это стиль жизни, способ мышления, при котором отменяют всех сразу, включая тех, кто даже не знал, что может быть отменён. Здесь каждый виноват по умолчанию. Как говорил один известный российский модератор:
"Идеальный текст – это пустая страница, но даже её придётся осудить за пассивную агрессию."»
– Оh my dear blooming heck!!! Я забыл, что «меньшинство» у нас тоже попадает по отмену, – Осуждаю!!!
Ему опять бесконечно звонили. То редактор "ЭХЧМО" с насмешливо-извиняющимся тоном:
– Пъе, знаешь, по новым законам РФ любое упоминание веществ, стимулирующих мозговую активность, должно быть либо удалено, либо осуждено.
То корректор, шёпотом, будто это была военная тайна:
– Вы, конечно, гений, но мы вынуждены заменить слово "мухомор" на "этнический гриб". Осуждаете?
И наконец, модератор "ЛитПресс", голосом настолько скучным, что Пъе чувствовал, как его муза умирает прямо на месте:
– У нас искусственный интеллект нашёл 73 потенциальных нарушения в вашем тексте. Можете добавить ещё 50 осуждений, чтобы перестраховаться?
Пъе устал.
Он поднял голову от ноутбука, оглядел комнату и вдруг закричал в окно, обращаясь к невидимым небесам:
– О Творче, и плеяда ангелов! Я осуждаю всё это! Верьте мне! Я осуждаю себя, редакторов, корректоров, модераторов, даже клавиатуру, на которой я печатаю. Вот что я осуждаю – все это торжество абсурда!
Пъе Левиндт родился в Москве, в семье типичных представителей столичной интеллигенции: отец был преподавателем марксистской эстетики в одном из вузов, а мать – сотрудницей библиотеки, которая всегда знала, как заменить слово "дефицит" на "временные затруднения".
Имя своё он получил благодаря причудливому вкусу отца. Тот обожал комедию дель арте и с детства был заворожён образом Пьеро. Но назвать сына этим именем прямо не решился – не хотел, чтобы мальчика дразнили. А ещё тогда была мода на короткие, странные имена, вроде, Бо, Ли, Ти, Эя, или Че.