Иерихон остался стоять один посреди мрачного леса, его дыхание было тяжелым, прерывистым, его глаза горели адским, дьявольским огнем, а его тело содрогалось от мучительной внутренней борьбы, которая раздирала его изнутри. Он чувствовал, как проклятие полностью завладело им, как его человечность, как его воля исчезает без следа, как он вновь превращается в монстра, который не может ничего контролировать, который не способен ни на что, кроме убийства. Он знал, что он должен был вновь охотиться, что он должен был снова убивать, что он обречен на вечные страдания, но в самой глубине его измученной души, как слабый, едва заметный огонек, еще продолжала тлеть искра надежды, искра веры в то, что однажды он сможет победить проклятие, что он сможет искупить свою вину, что он сможет вернуться к свету.
Он посмотрел на небо, и увидел, как луна полностью скрылась за плотными, нависшими тучами, и лес мгновенно погрузился в полную, непроглядную тьму, словно тьма наступила ему на пятки. Ветер вновь усилился, и его вой напоминал стон раненого, измученного зверя, словно оплакивал его судьбу. Иерихон закрыл глаза и глубоко вздохнул, готовясь к новой, бесконечной борьбе, к новым, невыносимым страданиям, но в этот раз он знал, что он не одинок, что где-то далеко есть тот, кто верит в него, кто ждет его возвращения, кто оставил частицу света в его темной душе.
Сара, бежавшая через мрачный лес, оглянулась назад и увидела, как Иерихон, словно призрачная тень, исчез в ночной темноте, растворившись в ней без следа. Она не знала, что ждет ее впереди, она не знала, сможет ли она когда-нибудь увидеть его снова, но она знала, что она должна продолжать жить, что она должна помнить Иерихона, что она должна нести его надежду в своем сердце, что она должна верить в его искупление, что она должна верить в силу добра и любви. Она продолжала бежать, ее сердце бешено колотилось в груди, ее легкие горели от напряжения, но в ее душе уже поселилась надежда, надежда на то, что добро в конечном итоге победит зло, что любовь победит ненависть, что свет победит тьму, что эта история не закончена.
Ветер продолжал завывать, словно оплакивая трагическую участь Иерихона, но теперь, среди его скорбного, жалобного пения, слышался едва уловимый, тихий шепот надежды, шепот веры в то, что даже самое страшное, самое древнее проклятие можно победить, если не терять веру в себя, если не давать тьме овладеть своей душой, если не забывать о любви, сострадании и доброте, которые есть в каждом из нас, даже в самом темном уголке души. Иерихон, проклятый маньяк, остался один в беспросветной темноте, но в его душе, несмотря ни на что, продолжала тлеть слабая искра надежды, искра света, искра веры, которая указывала ему путь в будущее. Борьба только началась, и он знал, что он не сдастся, что он будет бороться до конца.