На день рождения Серёжки мы, наконец, пообщались, правда, коротко и уже за чаем, после того, когда они с отцом распили дорогой коньяк, который Иван принёс с собой, и они сидели, красные, улыбающиеся и довольные друг другом. За год в его жизни приключились два важных события, но оба они никак не зависли от его воли. Во-первых, сука Вера вышла за своего кобеля, несколько успокоилась и теперь не только не препятствует встречам Ивана с Элеонорой, но даже рада, когда он забирает её на выходные. Во-вторых, дядя Боря вернулся в семью. Как его приняла тётя Ира после стольких лет? Как они живут теперь втроём, он, наверное, отчасти уже чужой им.
События свершаются рядом с ним, меняют его жизнь, он же неподвижен. Наряду с жалостью чувствую раздражение. Мозг губит алкоголем, а жизнь безволием. Да и жалко мне не столько его, а то воспоминание о прекрасном мальчике Иване, кто не только мечтал, честно и сильно, стать учёным, но и стремился к мечте! А нынешнего Ивана волны жизни перекатывают, как камень прибрежный, и его совсем не жаль!
––
Мою маленькую Софью в забытьи увезли в больницу.
Как мы останемся на земле без неё?
Честно перед собой. Мы с Максом работаем очень много. Не везение, не стечение обстоятельств. Честный ответственный труд сверх меры. Потому мы успешны.
Иван просил в долг на покупку машины. Сбережения были, – отложены на отпуск, на отдельном счёту долгосрочные накопления. Но жена противилась, да и мне не очень хотелось давать. Как и когда он отдаст? Мы начали копить на квартиру, и это было для нас начало огромного свершения, как первые шаги альпиниста в подъёме на вершину. А как он отдаст и когда отдаст, да и проценты на капитал потерям. Крохотные, но и они приближают нас к цели.
Конечно же я одолжил ему. В первую очередь потому, что он знал, что у меня есть накопления, сам о них хвастал. Но просил он на двигатель, а я дал на боковые зеркала. Соглашался с Наташей, что о семье, о детях надо думать в первую очередь. Но что-то от предательства в решении было.
Сколько нервов! Не спал, просыпался ночью и не мог уснуть из-за возможного проигрыша. Вскакивал, бегал по комнате, выгоняя из тела лихорадку волнения в поиске идеального решения, подкреплённого надёжной нормой права, поддержанного судебными прецедентами.
Искал успокоительное в разумных доводах – всего лишь суд, всего лишь одно дело, всего лишь одна инстанция. Но успокоиться не мог! Потому что сейчас понимаю, что одна инстанция это только одна ничтожная клетка, соединённая с другими, «проигрыш – возможна потеря ценного клиента», «порицание от начальства», а к этим клеткам крепятся другие «лишение премии», «невозможность в ближайшие месяцы поднять вопрос о повышении оклада», и следующие «не будет денег поехать на море», «а Серёжке очень надо, проболел всю весну, врачи говорят может перейти в хроническое заболевание», «не смог сохранить здоровье своему ребенку – к чему тогда годен в этом мире?!», «купить квартиру, перестать тесниться с родителями, нас уже четверо! – оборачивается несбыточной фантазией», и то, что я тогда не осознавал, но чувствовало моё тело, – страх проиграть в судебном заседании, как вирус поражает клетки всего организма – жизни.