– Так-так… – заинтересовался я. – И что это за прозвище?
– Вроде как Шлейка, – сказал машинист.
– Рейка, – поправил его Паша. – Тоже наша ростовская знаменитость. Душегуб известный. Только не слышал я прежде, чтобы под ним столько народа ходило. Видать, объединился с кем-то.
Состав грабили по классической схеме: сначала напугали пассажиров выстрелами, затем в каждый вагон ринулась своя штурмовая группа опытных налётчиков. Чтобы их не опознали, бандиты нарочно испачкали лица сажей.
Брали только деньги и ценные вещи, на мелочи не разменивались. Награбленное сгрузили на подводы и увезли.
– И знаешь ещё, Жора, – взволнованно произнёс Паша, – среди пассажиров было аж девятнадцать человек с оружием, и ни один не открыл огонь… Все перетрусили!
– Не гони лошадей, Паша! – попросил я. – Представь, сколько бы мирных людей погибло, если бы кто-то стал отстреливаться! Себя не жалко, так других пожалей: тут ведь и женщины, и дети…
Он взволнованно махнул рукой.
– Всё равно это как-то неправильно!
– Всё правильно! Это наша работа бандитов ловить, так что все претензии к нам, а не к пассажирам. Не надо шашкой без разбора махать.
Судя по презрительной мине на его лице, мои слова его не убедили.
– Эх, молодой ты, Паша. Молодой и горячий! – сокрушённо произнёс я.
Он фыркнул.
– Можно подумать, ты меня старше!
– В какой-то степени – да, – тихо произнёс я.
Между нами была разница лет в пятьдесят, только сказать об этом ему я не мог. А если б и сказал, он всё равно бы не поверил.
Уже вечером Художников собрал нас у себя в кабинете. Настроение у ребят было откровенно паршивое: все понимали, что бандиты вошли в кураж и ограблением поезда не ограничатся. А значит, жди беды.
Хорошо, что на сей раз обошлось без трупов. Физически пострадал только один пассажир, который в момент налёта сидел в вагоне-ресторане. Он стал артачиться и его оглушили прикладом винтовки.
Врач осмотрел пострадавшего и сообщил, что серьёзного урона здоровью не нанесли, так что мужчина ещё сравнительно легко отделался.
– Что ж, товарищи, думаю, каждый из вас понимает: дело громкое, можно даже сказать всероссийского масштаба. И спуска нам теперь по нему не дадут. Со мной уже связывался товарищ Дзержинский, он приказал, чтобы я регулярно докладывал ему о ходе расследования. Паша… – позвал Художников.