– Ничему их жизнь не учит, – проворчал Кроули, рассекая по площади, словно худощавая черная акула в очках, – давно уже пора уяснить, что из меня чертовки никудышный посыльный.
Навязанная против воли роль мальчика на побегушках оскорбляла Кроули сама по себе, но ему вполне прозрачно намекнули, что в его положении выбор у него невелик.
Пока он мариновался в собственном раздражении, его нагнал мальчик лет одиннадцати, что было не просто: ему пришлось идти наперерез, потому что Кроули, словно набравший скорость автомобиль, не планировал останавливаться. Он замедлился лишь тогда, когда его деликатно схватили за карман пиджака. (Мальчику очень повезло: знай Кроули чуть больше о карманниках, он бы не замедлил огорошить незадачливого воришку смачным подзатыльником.)
– Да, что? – слегка рассеянно отозвался он, не сразу поняв, что чтобы найти того, кто его потревожил, нужно слегка опустить голову.
– Вы мистер Кроули?
Кроули настороженно кивнул, смутно начиная что-то подозревать. Когда мальчик начал вытаскивать из кармана джинсов сложенный бумажный лист, Кроули мог бы хватить удар, не будь он демоном: одного клочка бумаги ему хватило, он не собирался пополнять коллекцию. Но мальчик продолжал настойчиво стоять с протянутой рукой, и Кроули с величайшей неохотой взял его и прочел:
«Слава Сатане, Изменник!
Вчера со мной заключил договор сей отрок по имени Хорас Асент Бренниган. В связи со сложной политической ситуацией в городе М., которая требует особенно пристального внимания с моей стороны, я не успеваю привести в исполнение предмет сего договора, так что я призываю тебя, Изменник, подменить меня. С момента получения сего послания ты становишься полноправным участником договора и обязан исполнить его предмет с точностью до буквы. Обо всех условиях договора отрок поведает тебе сам.
P.S. И только попробуй сбежать, глиста в окулярах, я тебя из-под земли достану и закопаю на освященной земле!»
Вместо подписи стояла демоническая печать, которую Кроули сразу узнал, но предпочел бы не узнавать. Верен. Вот с кем он не хотел бы связываться от слова совсем, и жизнь его как-то миловала.
До этого момента.
Хорас Асент Бренниган с вялым любопытством наблюдал как по мере прочтения лицо Кроули вытягивается все больше, пока наконец его челюсть не отвисла окончательно.