Лея стояла, дрожа, как осиновый лист, с ножом в руке. Сердце колотилось в груди, глаза котёнка умоляли о пощаде, но её разум утопал в смеси отчаяния и необходимости. Слёзы подступали, но она старательно их гнала прочь. Она знала, что это должно быть сделано. Либо она, либо эта невинная жизнь.
Тенеход наблюдал за ней с ледяным безразличием, как будто перед ним был всего лишь инструмент для выполнения его жестоких задач. Его голос прозвучал как сталь.
– Ты должна это сделать, – холодно сказал он, приблизившись, и его тень покрыла её хрупкую фигуру. – Это часть подготовки. – Он резко схватил её за волосы, заставив вскрикнуть от боли, и подтянул к себе, заставив взглянуть ему в глаза. – Ты или этот кот. Решай быстро!
Лея вновь посмотрела на котёнка, силясь принять решение. Нож казался невероятно тяжёлым, но она знала, что нет выхода. Если она не сделает это, её ждёт нечто гораздо более ужасное. Её дыхание участилось, и она сделала вдох, чтобы набраться решимости.
– Я… я сделаю это, – прошептала она, пытаясь унять дрожь в голосе. Её рука поднялась, но в тот момент, когда лезвие приблизилось к животному, её охватили новые сомнения. Она не могла этого сделать. Это было против её природы.
Тенеход заметил её колебания и усмехнулся. Его рука крепче сжала её волосы, прижимая голову к земле.
– Ты слишком слабая, – усмехнулся он. – Возможно, ты просто не создана для этого.
– Нет! – вскричала Лея, пытаясь подняться и стиснуть нож крепче. – Я смогу!
Она заставила себя снова взглянуть на котёнка, но его жалобный взгляд пронзал её насквозь. Её рука задрожала ещё сильнее. Внутренняя борьба разрывала её на части. Хавьер увидел её колебания и ещё больше ужесточил хватку. Он вгляделся ей в глаза с холодной решительностью, напоминая о возможных последствиях её слабости.
– Ты охотник или добыча? – прошипел он, толкая её голову сильнее, почти касаясь земли.
В этот момент Лея почувствовала, как нож резал её ладонь, словно злобный шип, впивающийся в неготовую плоть. Она стиснула его так сильно, что остриё буквально прорезало кожу, оставляя за собой дорожку красной червоточины. Кровь капала на пол, смешиваясь со слезами отчаяния – жалкие капли, похожие на раскатистый гром в её душе. Она глубоко вдохнула, заполняя лёгкие воздухом, багровым от боли и ярости, как если бы сама злость набирала силу, жаждая освобождения. Внутренний голос, тот, что всегда призывал к человечности, постепенно замирал под тяжестью жестокой необходимости, словно капля ртутного зеркала, разбивающегося о камень.