— Ну уж нет, — усмехнулся Лерметт, — это не тебе, а мне покоя не
будет.
Эльф безмолвствовал.
— Что тебе за ерунда в голову пришла? — возмутился Лерметт. —
Совсем из ума вон. Забудь.
Ответный взгляд Эннеари выражал одно лишь неколебимое
упорство.
— Я у тебя в долгу, — гнул свое эльф.
— Что ты мне тут посольский узел вяжешь? — окончательно вспылил
Лерметт.
— Какой-какой узел? — переспросил Эннеари.
Лерметт под его удивленным взглядом приметно покраснел.
— Ну... история такая, — нехотя ответил он. — Неужели не
слыхал?
— Представь себе, нет, — сообщил эльф. — О послах я только то и
знаю, что они неприкосновенны. Никогда не слыхал, чтобы посла узлом
завязывали.
Принц невольно фыркнул.
— Скажешь тоже, — буркнул он. — Просто я думал, что ты про этот
случай тоже наслышан. Очень старая байка. Ее все знают.
— Среди людей — может быть, — заявил Эннеари. — А я так впервые
слышу. Ты уж сделай милость, расскажи.
— Попробую, — принужденно усмехнулся Лерметт. — Даже и не знаю,
с чего начать. Очень трудно рассказывать то, что все знают. Одним
словом, жил да был доблестный рыцарь Эйнелл.
Вымолвив эту фразу, принц сообразил, что взял невесть почему
такую манеру, словно собрался сказку несмышленышу рассказывать. Он
сбился и замолк. Эннеари выжидательно молчал.
— Послы и гонцы и в самом деле неприкосновенны, — собравшись с
духом, продолжал Лерметт. — Не то, по моему разумению, немного бы
охотников нашлось заниматься таким рискованным ремеслом.
Эннеари кивнул.
— В жизни оно, конечно, бывает по-всякому, — вздохнул принц. —
Случается, что послов убивают намеренно... чтобы сделать войну
неизбежной. Или оплошность какая приключится. Но с доблестным
рыцарем Эйнеллом все было совсем по-другому. Он с самого начала
знал, что едет послом к дураку.
— То есть он подозревал, что его могут убить? — уточнил
Эннеари.
— Еще как подозревал, — подхватил Лерметт. — И решил на всякий
случай о себе позаботиться. Чтобы не остаться без оружия в
решительный момент.
— Постой-погоди, — перебил его эльф. — Как это — не остаться без
оружия? Насколько я помню, послам полагается меч свой к ножнам
привязывать накрепко. Особым таким ремешком... а потом его концы
еще и заливают оловом, а поверх металла печать оттискивают... или я
что-то перепутал?
— Да нет, — махнул рукой Лерметт. — Все ты помнишь правильно. И
заливают, и оттискивают. А вот завязывает ремешок сам посол.
Собственноручно. Вот он и завязал.