Недавняя его вина была им не то, чтобы забыта — просто она
поблекла в потоке бреда... а ничем иным, кроме как бредом, Лерметт
новую затею Эннеари назвать не мог. Всему есть предел, даже и
благодарности. Распоряжаться своей жизнью, словно чем-то
незначительным и ненужным, только бы Лерметт поспел добраться в
Долину вовремя, да притом полагать, что он способен принять
подобную жертву — нет, право же, Лерметта в жизни так не
оскорбляли! Никто не имеет права решать, где ему быть, словно бы он
вещь, резная фигурка, которую можно переставить с одной полки на
другую. А он не вещь, он — человек... и никуда он отсюда не уйдет,
есть у него иные дела или же нет!
— Нет, — выдохнул Эннеари. — Я не хочу.
Ну точно. Умирать собрался. У Лерметта аж в горле пересохло от
негодования. Вот ведь принесло ему лавиной спутника дорожного! Не
эльф, а прямо жертва бродячая. То, что сам он, не сумевший
заставить себя приняться за еду на глазах у голодного, точно из
такого же дерева тесан, Лерметту и в голову не пришло, до того он
был обозлен на упрямого Арьена, возжелавшего из невесть каких
возвышенных чувств сложить свою дурную башку. Не вытаскивай его, и
все тут. Не хочет он. Ни есть, ни жить — ну ничего не хочет. Он уже
все решил, видите ли. И за себя, и не за себя — да по какому праву,
спрашивается? Как он посмел принимать решение за Лерметта — и какое
притом решение! Да за одну эту обиду я тебя, мерзавца, не то что
из-под камня вытащу... да я тебя... да я не я буду, если тебя не
отучу жертвовать собой направо и налево — раз и навсегда отучу! Уж
не взыщи, друг-приятель, если тебе мое лекарство горьким покажется
— а только ты у меня мигом жить захочешь! Ты тут, оказывается,
благородно помирать собрался в гордом одиночестве? И камень
надгробный себе выбрал? Может, еще и надпись на нем выбить
прикажешь, чтобы всласть упиваться собственной кончиной? Не выйдет!
Есть одно надежное средство и на таких, как ты. Крайнее средство...
так ведь и случай выпал крайний.
— Значит, не хочешь? — Лерметт презрительно сузил глаза и
вздернул голову. — Ну еще бы. За жизнь бороться всегда нелегко —
это же силы прикладывать надо, старания... Помереть, конечно,
проще. Руки сложил, глаза прикрыл — и ничего больше делать не
нужно.
Он надеялся незаслуженным обвинением задеть эльфа за живое — но
у того в глазах плеснулось разве что вялое удивление — и только.
Лерметт закусил губу. Что ж, теперь отступать некуда.