Марта никогда не смеялась на “ересью” Воплощенных, как не смеялась и над их предшественниками, Молчальниками. Все они верили в Бога не более, чем она сама. Но и не менее. Наверное, им там было легче рефлексировать, но труднее было перестать это делать.
А еще там сохранилась ложь. Марта никогда в жизни не поверила бы, что тоскует по лжи, по ложным воспоминаниям, ошибкам, опискам, опечаткам, очиткам, по лжи спасительной, по лжи творческой, даже по лжи преступной, которую теперь она была склонна расценивать как плату за способность творить.
Сначала они жили в городах, вместе со всеми, а обыватели называли их “бургерами” и “грязнулями”. Дескать, они не желают расставаться с мясными оболочками, которые нужно полжизни обслуживать, принимая пищу, умываясь, причесываясь, подстригая ногти, подбирая подолгу одежду и так далее, по кругу. Эту травлю поддерживала технохунта. Нет, Воплощенные не были опасны для властей, но любые власти должны куда-то направлять недовольство масс, предлагать им подходящий объект для ненависти. Дошло до того, что Воплощенным пришлось уйти из городов, чтобы после окончательной загрузки вернуться в опустевшие мегаполисы.
Некоторые искали точки подключения Элизиума, “порталы”, чтобы разрушить его, но или ничего не находили, или получали жесткий отпор от охранных систем. Кто-то исчезал. Их считали предателями. Однако мало кто из Воплощенных так уж поддерживал эмоциональные призывы уничтожить порталы: у каждого или почти каждого по ту сторону Вечности были друзья, родственники, знакомые, иногда и дети. После всплеска революционных настроений и споров наступила апатия.
Оставшиеся вне Элизиума не могли поддерживать устойчивую социальную систему, собственно, цивилизацию, да и не стремились к этому. Сначала возникшие по всему миру группы утратили связь друг с другом на фоне деградации технических средств. Потом начали дробиться и локальные сообщества. Люди разбредались кто куда семьями, небольшими компаниями. Оставаться в мертвых городах больше не было смысла: разрушенная инфраструктура только мешала выживать, а восстанавливать ее было некому.
Сами Воплощенные полагали, что в мире их несколько миллионов человек, может быть три или четыре. Но с каждым годом и днем их становилось все меньше из-за старости, болезней и низкой рождаемости в условиях практически полного возврата к натуральному хозяйству, навыки ведения которого несколько подзабылись.