Лифт распахнул зеркальное нутро, лифтер улыбнулся заученной
улыбкой, Шек глухо зарычал – но Астра тронула его между ушей:
«Тихо, еще рано». Лифт взмыл вверх; Шек и лифтер в
диагонально-противоположных углах мрачно глядели друг на друга, не
ожидая ничего доброго.
– Приехали, – сообщил лифтер с прорвавшимся облегчением.
Астра вышла на площадку пентхауса. Перед ней распахнулись
дымчатые стеклянные двери – и она увидела фантастический зал,
украшенный экзотическими растениями и пропитанный солнечным светом:
одной стены не было вовсе, и ослепительные сентябрьские небеса
сияли совсем рядом. Господин Жаскер, элегантный и гостеприимный,
сидел в лайковом кресле на фоне небес и улыбался, как в рекламном
ролике партии «Страна людей». Перед ним на стеклянном столике стоял
кофейный прибор. Больше кресел в обозримом пространстве не
оказалось.
Астра загляделась ровно на миг, но этого мига Шеку хватило,
чтобы вырвать поводок из ее руки и стремительно рвануться вперед.
Шек проанализировал ситуацию куда быстрее, чем его
непрофессиональный проводник. Он должен был обрушиться на
грудь господина Жаскера, штатно вцепившись в горло – но выстрел из
зарослей розовых ядовитых олеандров отшвырнул пса в
сторону.
Астра стояла, оцепенев, когда охранник, выйдя из цветущих кущ,
еще дважды выстрелил в Шека; тело пса дергалось от попаданий, но
он, похоже, был убит наповал первой же пулей.
– Ну вот, – услышала Астра телевизионный голос господина
Жаскера. – Испортили ковер…
– Вы – мертвяк, – услышала она свой собственный голос, настолько
спокойный, что сама поразилась. – То, что политкорректно называется
«альтернативно мертвым». Я ошиблась. Я думала, что среди членов
вашей партии есть состоятельные трупы, и что именно они субсидируют
законопроект об ограничении прав Службы Безопасности. Я думала, что
опытный пес чуял запах одного из ваших компаньонов – это не так.
Ходячий труп – именно вы. Поэтому митинги так часто кончаются
массовыми беспорядками. Вы не только зарабатываете популярность и
деньги на смертях, вы ещё и кормитесь чужой болью, господин дохлый
партийный лидер!
Жаскер задумчиво улыбнулся. На телеэкране его улыбка выглядела
открытой и милой, вживую она оказалась еще милее, но от этой улыбки
странным образом разило нестерпимой безнадежностью. Астре внезапно
стало тошно, но не от него, а от самой себя, от собственной детской
глупости и самонадеянности, от нелепых амбиций девчонки,
возжаждавшей славы и рейтинга… Не послушалась Аллина, не
послушалась Шека – дура, дура…