Воздух в подвале был насыщен запахом машинного масла, горячего металла и озона. От работающего парового котла исходило ровное, успокаивающее шипение, словно гигантский зверь мирно похрапывал во сне. Свет газовых рожков, отражаясь от полированных медных деталей машины, создавал впечатление чего-то волшебного, нереального, словно они находились не в сыром подвале, а в волшебной мастерской какого-то средневекового алхимика.
– Все системы проверены и готовы к запуску, Дмитрий, – произнес профессор, его голос слегка дрожал от волнения, которое он с трудом сдерживал. – Через несколько минут мы с тобой отправимся в небольшое путешествие… в будущее.
Дмитрий, не в силах сдержать переполнявшее его любопытство, подошел к машине и вновь заглянул внутрь.
– Расскажи еще раз, дядя, как это работает? – попросил он, указывая на сложную систему шестеренок, цилиндров и трубок. – Я хочу понять до конца, прежде чем…
– В основе лежит моя теория о многомерности времени, – начал профессор, и глаза его загорелись фанатичным блеском. – Время – это не просто линейная последовательность событий, как принято считать. Это многомерное пространство, ткань, которую можно деформировать, создавая временные вихри, своего рода порталы между эпохами. И эта машина, Дмитрий, – он похлопал по блестящему меднму корпусу хроноскопа, – генерирует именно такие вихри, позволяя перемещаться в любую точку прошлого или будущего. Представь себе реку, Дмитрий, реку времени… Мы можем войти в нее в одной точке, а выйти в совершенно другой.
Дмитрий, несмотря на свой живой ум и интерес к наукам, все еще с трудом представлял себе все эти сложные концепции. Он воспринимал их скорее как волшебство, чем как науку.
– А это действительно безопасно? – спросил он, голос его слегка дрожал.
– Разумеется, – твердо ответил профессор, хотя в глубине души он и сам не был до конца уверен в успехе своего эксперимента. – Я провел бесчисленное множество экспериментов на животных. Мыши, крысы, даже моя любимая собака, Барбос, – все они благополучно перенесли путешествия во времени. Некоторые, правда, вернулись слегка… растерянными. Но это временное явление. Теперь же настало время испытаний на людях. И мы с тобой, Дмитрий, станем первыми хрононавтами!
Григорий Романович подошел к панели управления и, после недолгих раздумий, ввел необходимые координаты: 1783 год, ноябрь, плюс один месяц. Затем, глубоко вздохнув и перекрестившись, он решительно повернул ключ зажигания. Машина ожила. Паровой котел загудел с утроенной силой, медные трубы завибрировали, а воздух вокруг задрожал, словно от мощного невидимого удара. Подвал наполнился ярким, ослепляющим светом…