«Глаза у него чудные. Совсем не чёрные, как показалось вначале, а скорее…тёмно-синие, как грозовое небо».
Думала девушка, а господин Шербрук тем временем продолжал:
– Осмелюсь только просить позволения, не отрывать голову одной из присутствующих здесь дам.
Варенька захлопала глазами, возвращаясь в реальность, пытаясь уловить смысл происходящего. Она дёрнула плечом, что кавалер ее посчитал невысказанным вопросом.
– Варвара Ильинична Коржавина знакома вам?
– Ах, это её вы хотите освободить от жестокой расправы?! – изумилась барышня. – Отчего же ей такое предпочтение?
– Дело. Коммерческого свойства.
– Вам будет непросто улаживать свои проблемы. Варвара Ильинична не глупа и образование имеет хорошее, – нестеснительно оценила сама себя Варя.
– Ах, бросьте! – чудные очи заискрились весельем. – Несколько комплиментов молоденькой девушке, пара очаровательных улыбок – и она моя.
– Надо понимать, меня вы не причисляете к молоденьким барышням, раз столь откровенны в своих намерениях. – Логично поинтересовалась Варенька, приходя в негодование, заслышав столь циничные планы.
Она совсем забыла, что не далее, как несколько часов назад сама разрабатывала похожую по тактике компанию.
Англичанин несколько смутился, но тут же весело рассмеялся и схватил руку девушки, порывисто поднося к своим устам.
– Это воздух Родины делает меня столь неуклюжим, – пояснил он. – Пьянею от счастья, должно быть, и несу всякую чушь. Вы, дорогая моя, из тех женщин, что вольны сами заказывать себе возраст.
– Интересно. Может быть, тогда мне и имя себе подобрать по своему усмотрению?
– Извольте!!
– Варвара Ильинична Коржавина.
– Туше… – господин Шербрук склонил в поклоне голову.
– Раз уж мы определили, что это имя подходит мне более всего, было бы правильным узнать, как именуете себя вы… неизвестный мне господин.
– Александр Шербрук к вашим услугам.
– Вы англичанин?
– Да.
– Однако, воздух России вам родственен.
– Пожалуй.
– Сударь, что с вашим обаянием? Где обещанные очаровательные улыбки и комплименты?
Варя рассердилась: всё приходится тянуть из него клещами. Впору – на дыбу вздёрнуть! Она вдруг представила это сильное, большое … нагое тело, вздёрнутое для пыток, и почувствовала, что щёки обдало жаром. Отнюдь не жалость к предполагаемому объекту изуверства заставила её покраснеть. Вот и нянька, толстая Марфуша, говорит, что беда её – слишком живое воображение. Куда как здорово: уставилась на кавалера во все глаза бесстыдной девкой, чуть не рот разинула – а всё от живости ума и мечтательности!