Сегодня атмосфера у чума была необычайно напряжённой. Люди говорили тихо, почти шёпотом, избегая резких движений, как будто боялись нарушить хрупкий покой, который всё ещё сохранялся в их мире. Дети, обычно шумные и неугомонные, прятались за спинами матерей, краем глаза посматривая на старейшин. Даже собаки, что бродили вокруг селения, укрылись в своих лежанках, чутко следя за каждым движением.
Когда последний из старейшин вошёл внутрь чума, звуки разговоров затихли окончательно. Внутри жилища царил полумрак, разрезаемый лишь отблесками огня из центрального очага. Над огнём висел большой котелок с травяным отваром, пар от которого наполнял воздух горьковатым ароматом, словно обрамляя важность происходящего.
Старейшины расселись вокруг очага, каждый занимал своё место согласно возрасту и статусу. Ойка сидел чуть поодаль, не осмеливаясь перебивать старших. Его сердце колотилось: он знал, что сегодняшний совет был созван из-за реки. Все уже видели странный лёд, сковавший Ямелан, и знали, что это предвещает беду.
В центре круга, освещённый колеблющимся светом очага, сидел Ньоркан. Шаман первым нарушил тишину, произнеся слова, которые, казалось, пронизывали воздух.
– Ямелан замерзает. Это не просто холод. Это знак. Дух реки гневается.
Слова шамана повисли в воздухе, заставив каждого задуматься. Наконец, старейшина по имени Токтар, бывший охотник, с рыжеватой бородой и проницательным взглядом, заговорил.
– Мы всегда чтили реку. Каждый год приносили ей дары. Почему же она теперь отворачивается от нас?
Лаина, мать Ойки, подняла голову. Её голос был твёрдым, как лёд на первом морозе.
– Может, кто-то нарушил табу? Может, охотники зашли слишком далеко в запретные земли? Духи помнят обиды, и их гнев бывает страшен.
Другой старейшина, худой и кряжистый Ильгат, покачал головой.
– Если бы это было так, река предупредила бы нас заранее. Она стонала бы в своих потоках, посылала бы знаки через ветер. Но ничего не было. Лёд пришёл внезапно, словно сам дух отвернулся от нас.
Ньоркан поднял руку, призывая к тишине. Его глаза смотрели вдаль, как будто он видел нечто большее, чем окружающий его чум.
– Наши предки заключили договор с рекой, – начал он. – Они клялись защищать её исток, где рождается её душа. Но духи не вечны в своей благосклонности. Что-то или кто-то нарушил равновесие.