Чудак открыл глаза и, перекатившись на спину, возвел руки к небу: – Живу, живу! – орал он во все горло. – Живу, Людушка, в твоем раю! – тише сказал он.
– Не кричи ты так! Не пьянь вроде бы, а все туда же. Рай он нашел, – вдруг возмутилась он, – дыра, яма, болото… – она обвела вокруг укоризненным, обреченным взглядом и махнула рукой. – Сгинешь здесь, и не заметит никто.
– Так это ж потому, что ты, Людушка, невнимательно смотришь. Пойдем, я тебе чудеса-то ваши райские покажу. – И вскочив, чудак уже мчался к теплице, чтобы рассмотреть прекрасное серебристое сияние на незрелых зеленых помидорах, отражавших солнечный свет от крошечных белых волосков. Людмила качнула головой: – Некогда мне чудеса рассматривать, с делами-то не управляюсь. Я ж не ты, вольный холостяк, бездельник. У меня семья. Вот ты женись и посмотрим тогда, что за райские мысли в голове блуждать твоей будут.
Ушла женщина и не взглянула на серебряное чудо. А человек с улыбкой глядел и насмотреться не мог и все ему хотелось проверить-перепроверить: не закончились ли его чудеса, не пригрезилось ли ему – и так же серебрятся помидоры, и так же по утру на земляной паутинке оседают бусинки воды, и так же можно радугу самому сделать, поливая небо против солнца.
Нет, Люду не винил: «Тяжело ей дом и огород на себе тащить, умаялась тетка совсем, не до чудес ей, уж точно. И то, вот случай же, по приезду моего. Устроили гулянку, пили, ели, ели, пили, не закусывали, и Людка, вдруг, предложение вносит увеселительного характера: – Давайте, значит по крапиве бегать, полезно очень, бабка еще моя говаривала! – и что ж вы думаете, нарвали мы ее родимую в перчатках, в перчатках, значит еще, не совсем упились, нарвали и понеслось. Родня вся наша сумасбродная, пробежку устроила и кричала и вопила и туда-сюда бегала, а в конец уже вовсю танцевала голыми ступнями по жгучей этой травке. Эх, пьяные они, хуже меня чудака! Зато на завтра, голова у них не болела, только ноги!» – вспомнил и улыбнулся своим мыслям.
«А жениться? Не-е-е-е. – фыркнул он – Жену кормить надо, держать где-то, а дети пойдут, пеленки там, сопли, и опять же, их корми, одевай и жилплощадь нанимай. Никаких сил не хватит, здоровья и денег. Лучше один! Поработал, ушел, отдохнул, вернулся, не жизнь, а сказка. А пить, я не пью, даже за компанию. Весело мне за ними пьяными смотреть, такого удовольствия ни один алкоголь не заменит. Трудно, короче, мне с людьми, не понимают они меня».