– Про вины мои, княже, ты у Юрия и спроси. А дозволь и мне спросить, ведомо ли тебе слово Которосль?
– Ведомо. А ведомо ли тебе, человече, какое слово я должен ответить?
– Ведомо, реки, княже.
– Клязьма.
– Здрав буди, князь белозерский Вячеслав. Ведаю, что просьбицу мою ты в ум взял и выполняешь со всем тщанием. Мой человек Даниил прозвищем Заточник тебе грамоты нужные передаст и словами все обскажет. Его слово – мое слово, как бы я сам говорю. Тако велено князем Юрием обсказать тебе. А вот и грамота от Святополка Мстиславича новгородского, в коей князь указывает новгородцам препон твоей дружине на Онеге не чинить и дать путь чист до самого Дышащего моря и обратно. А буде возжелаешь где градец малый срубить – то дозволяется, но не более одного. Вот грамота от господина моего князя Юрия, в коей указано тебе, княже, подыскать место для града невеликого, град срубить и малую дружину там посадить. Ежели же доможирич новгородский станет препоны чинить тебе в делах сих, то князь дозволяет деять сильно. А то ведь сам, княже, ведаешь: – холоп без хозяйского пригляда себя мнит равным господину.
– Неужто? Доможирич новгородский – холопского звания?
– Истинно. Холоп* архиепископский. Владыко новгородский, дабы смуту среди бояр не множить, принудил всех согласиться, что доможирич из его рук ставится.
– И бояре стерпели? Что-то не верится.
– А им все равно, ибо с того погоста на кормление князя с дружиной дани идут, боярской доли там нет.
– Хм…жирный кус для князя. Жемчуг в реках попадается, про зверя да рыбу и гутарить нечего, так ведь на Дышащем море…
– А вот морской промысел в кормление не попадает, то исконно новгородская доля.
– Ну тогда не столь и лаком кус сей. А что князь Юрий тебе повелел, когда грамоты мне передашь?
– Повелел с тобой идти в поход, все, чему буду видоком*, описать и ему потом привезти. Но не надзирать за тобой, княже, не сомневайся. Задумал Юрий дело небывалое: Онегу-реку и Обонежье по тихому прибрать к рукам. Дело это небыстрое, но нужное. Сам ведаешь – половцы спокойной жизни в порубежье* не дают, смерды бегут на полночь. Князья киевский, черниговский, переяславский, да и рязанский от того в гневе великом, ибо в некоторых городках и живут только псари да половцы*. Требуют смердов тех имать и на прежние места возвертать. Вот князь Юрий и удумал убеглых куда подале отселять, чтобы и слуху о них не было.