– Пойду почищу снег, – резво схватил лопату папа, – может, что в магазине нужно, мам Оль?
– Ничаво не надо, Виталь, а снег да, почисть, а то до туалета не дойдёшь…
Я громко застонал и возвёл глаза к небесам. В этом Богом забытом месте нет даже тёплого унитаза, а я про свой вай-фай…
Родители не стали долго рассиживать: сославшись на важные дела в городе они оперативно собрались, снабдили бабку ценными указаниями на мой счёт, мама поцеловала меня в лоб и велела вести себя хорошо (прямо перед ухохатывающимся Марком, ну зачем она меня вечно позорит?), и вот я уже услышал, как наш седан, бодро взрыхлив деревенский снег, понёсся в сторону цивилизации, оставив меня в Пельке.
Я осторожно отодвинул штору, не менянную со времён создания компьютерного кода, и уставился в напрочь замёрзшее окно. Не видно ни-че-го, только ветвистые узоры по белоснежному блестящему полотну. В квартире теперь такого днём с огнём не сыщешь – двойные стеклопакеты так не промерзают, а максимум покрываются капельками, да и то, если они некачественные.
– Держи, – бабка протянула мне десятирублёвую монету.
Я долгим взглядом посмотрел на неё, силясь понять, чего бабушка от меня хочет. В магазин идти что ли? Да на такие деньги сейчас, наверное, и коробок спичек не купишь!
– Положи на печку, а как нагреется – поднеси к стеклу, будет тебе глазок, – покачала головой бабушка и усмехнулась, – ничего не смыслите вы в этой жизни, москвичи, всему вас учить надо.
Марк, что-то тщательно расписывавший в ежедневник, довольно хрюкнул.
Я погрел монетку на печи, потом взял её, перебрасывая из ладони в ладонь, как горячую картошку, и изо всех сил прижал к стеклу. Вокруг неё образовалась проталинка и капельки воды потекли по стеклу вниз, оставляя бороздки. Отняв монетку от стекла, я увидел, что в окне реально образовался глазок, через который я тут же узрел какую-то чудную старуху в огроменной белой шубе и пушистой шапке, уверенно шурующей к нашему дому.
– Баб Оль, там… – Невнятно пробормотал я, тыкая пальцем в глазок, но не успел договорить.
Дверь широко раскрылась и внутрь элегантно вкатилась та самая старуха.
– О, Пантелеевна, здравствуй! А я думаю, где тебя черти носят!
Бабка разулыбалась своим почти беззубым ртом, и встала с деревянного стула навстречу гостье.
Тем временем загадочная Пантелеевна привычным жестом повесила шубу на крючок, скинула со скрюченных ног угги и осталась в бежевом платье и белой пушистой шапке.