– Да не бойся! – хохотнул мужик,
распялив рот в улыбке. – Свой я! Сосед твой, Чугайстер!
Никита снова обессилел и
зажмурился.
– А я почув – волков стреляют, –
продолжал Чугайстер, запихивая в него новый кусок. – Думаю, гляну.
Может, мне повезло, и за кем покойник увязался. Знаешь, как бывает?
Наглой смертью помрёт, сопьётся, чи удавится, а потом таскается за
близким, тварюка! Его не видно, а вредит… А то оголодал я, всю зиму
як ты ровно – падло ел!
Чугайстер фыркнул, словно лошадь и
полез пальцами Никите в пасть. Тот покорно проглотил очередной
кусочек.
– Бачу, нема ниякой мне поживы,
только охотники добычу выкладывают. Вашу стаю перебили, м-да. Как
тут баба к ним подходит, в чёрном вся. Поздоровалась, видно,
знакомая. А потом стала ходить и волкам мёртвым в морды смотрит,
словно ищет кого. Один егерь взял её за руку и увёл. Навижена,
мабуть…
Никита задышал тяжело и часто и снова
сказал:
– Р-р-р-р…
– Чи то мать тебя ищет? – догадался
Чугайстер, и проворно сунул ему в глотку кусочек мяса. –
Бидолашный…
***
Молодое тело Никиты оказалось цепким
и выносливым. Он быстро пошёл на поправку, и вскоре оправился
настолько, что стал выходить из землянки лесного великана и лежать
у порога, в лучах тёплого весеннего солнышка. Он линял, бесконечно
чесался и выглядел худым, ободранным и в проплешинах.
Чугайстер оказался добродушным
хозяином, он заботился о раненом вовкулаке, словно тот был домашним
питомцем. Заклятый слышал далеко и нюх имел отменный, не хуже, чем
Никита. Километра за два чуял, где падаль, но и охотился исправно.
Когда в обличье белого матёрого, когда совой, а когда и здоровыми
мужичьими руками ставил силки. Свою порцию свежего мяса Никита
каждый день съедал, а талой воды кругом стояли глубокие лужи. Себе
же хозяин приносил большую падаль, и жрал с Никитой вместе, широко
распахивая огромный рот. Челюсти у него щёлкали в суставах, и
кудлатая башка словно надвое разваливалась. В отверзшуюся дыру
проваливались огромные куски туши вместе с костями.
Однажды, сияя, словно новая гривна,
он приволок на плече раздувшегося от воды мертвеца. Тот вяло
шевелился и всё теребил Чугайстера за полу когда-то белого
тулупа.
– Вынесло! – радостно крикнул
Чугайстер и как мешок, свалил на землю страшную ношу. – Иду по-над
речкою, чую, пахнет… Сладко пахнет, сытно! Гляжу, а этот из
воды, родименький, так и лезет, так и лезет! Дывысь, хлопче, який
роздутый!