И был он, вообще-то, православный. Верующий очень. Я так на него сейчас смотрю: сплошные барские замашки. Толстый мужик, отъевшийся, богато одетый, надменный с подчинёнными, так ещё и религиозный. Он, видите, к богатству привыкнуть не успел – так у него всё быстро завязалось. Материально разбогател, а морально был бедным. Вот, видно, и тянулся к Богу. И, в общем, стал я его возить по разным святым местам. На всякие источники, по храмам, монастырям. Дома появлялся всё реже. Лена моя уже тяготиться этим стала. А мне, знаете, нравилось, интересно с ним было. Надо было больше дома бывать, понимаю… Я ему до сих пор благодарен за то, сколько он мне всего дал. И вот мы с ним году на третьем поехали во Псков. Он, когда мы далеко выезжали, всегда снимал лучшие гостиницы. Себе и мне люксы. А в Пскове много есть что посмотреть. И мы там остановились на три или четыре дня. Днём гуляем, смотрим храмы, а вечером пьём. Забыл сказать: он мне уже со второго, наверное, года стал за ужинами наливать – доверял мне. Считал, что хорошо вожу. Ну, наверное, прав был. И вот поначалу наливал он мне немного – одну-две за ужином максимум, – а потом уж мы с ним могли полулитровый графин осушить, и я потом его домой вёз, а сам к себе – на метро или такси. Бывало, остановят – а он всё решал. Сам бы я никак. Иной раз семью его возил. Дочку с женой. Ужасные были хабалки. Дочь он свою мне даже хотел в жёны, но я – в штыки. Когда он с Леной познакомился, то понял почему. Жалко, вы её не застали… – Гомозин, задумавшись, ненадолго замолчал и продолжил, тяжело дыша: – Ну вот, приехали мы с ним во Псков. И общение наше уже походило на коллективный запой. Не помню, чтоб мы трезвели: всё время под синенькой. А я же при этом за рулём. Такое время было, что за три года такого вождения меня даже не оштрафовали. Хорошо, хоть не убил никого. А Андрея под конец уже совсем понесло. Он, конечно, больше меня пил. Зашли мы с ним, пьяные, в храм. У него одышка: разжирел он тогда сильно. Он немного помолился и сел на лавку, меня – к себе. Стал что-то рассказывать. Да так громко. Ещё и ноги широко расставил. К нему монашка подходит. «В храме, – говорит, – так не сидят», – и зачем-то по плечу его ударила. Несильно, конечно, но он прямо взбесился. «Хорошо», – говорит и продолжает так же сидеть, а глаза, смотрю, злобой наливаются. Она же не уходит – ждёт, когда он сядет как надо. Я молчу: к нему лучше в такие моменты не прикасаться, а то рванёт. В итоге монашка первая не выдержала и повторила, а он как заорёт. «Да кто ты вообще такая, я вас всех позакрываю!», и так далее. Еле-еле его оттуда вывел. И я, видно, на нервах, ещё и пьяный, не углядел и влетел в столб. Сами целы, а машине – кирдык. Столб – на земле. В общем, по итогу лишили меня прав.