– Мы с боем пробились на склад…
– Сморчок! Да мне плевать что вы там делали! Кто вас туда звал?!
– Это наш долг!
– Долг? – ревел толстяк, покраснев словно помидор.
Ударом огромного кулака Гобкинс опрокинул моего стажёра на пол.
За пару секунд я пролетел коридор и оказался за спинами подонков. Впереди, по лестнице, на этаж поднялся Стич, который увидев Ганса на полу, положил свою руку на рукоять ножа.
Может быть ветеран что-то бы и сделал, но я, поймав его взгляд, отрицательно помотал головой. Словно говоря: «И не вздумай даже! Сам разберусь!»
Раз! Выдернул стажёра из-под удара ноги, который попытался нанести Фрус, я спрятал Шумахера за спиной.
Троица шакалов повернулась ко мне, но стукнувшая позади меня дверь заставила их вытянуть руки по швам. Недовольный оклик Мулине поставил точку в конфликте.
* * *
Огонь в камине моего служебного кабинета весело потрескивал той незатейливой мелодией, которая напоминала мне о далёкой родине. Дождь барабанивший за окном только усиливал это впечатление.
Ребятишки, укрытые шерстяным одеялом, пили горячее какао с плюшками из сдобы и задорно болтали ногами. Кажется, помаленьку они стали оттаивать, по крайней мере страха в их глазах я больше не видел.
Стич из соломы и тряпок сделал девчонке смешную куклу с глазами-пуговицами на пол лица и носом из сломанной булавки. Теперь та с удивлением разглядывала подарок то и дело бросая редкие благодарные взгляды на ветерана.
Захлопнув последнюю книгу со склада Фестиваля, я разочаровано вздохнул.
– Что там? – спросил меня Кавана разглядывая ссадину на лице в маленьком ручном зеркальце которое он всегда носил при себе.
Волосы младшего инспектора были уже тщательно расчёсаны, а усы завиты.
– Ничего, помотал головой я. – Абсолютно ничего интересного для нас нет. Только одна запись четырёхдневной давности, сообщающая о доставке посылки Щекастому.
Повернувшись к грабителю, примостившемуся на стульчике у камина, я спросил:
– Метель, что у тебя попросил Щекастый?
– Ему нужны были дети, – ответил парень, звякнув кандалами.
– Девочки? – почему-то шёпотом спросил Ганс, осторожно дотронувшись до разбитых губ.
– Он не уточнял.
– Какие-то особенные дети? – настоял повторно я, забрасывая книги к себе в стол.
– Я не знаю деталей потому что сразу отказался, хоть и удивился щедрой награде.