Ключник, наблюдающий всю картину соревнования сверху, почесав за ухом, оценил стратегию соискателя монашеской рясы и, выбрав его своим фаворитом, сделал ставку на этого ползущего «спортсмена». Правда, увидев, что «скалолаз» рухнул под первым же кедром, как подкошенный, передумал – и вовремя, вспомнив о еще одном участнике забега по пересеченной местности.
Сын крестьянина, нареченный товарищами Марком, вышел на исходную позицию последним. Западный склон представлял собой вертикальную стенку, словно скалу в этом месте обрезали гигантским ножом и, чтобы не сильно отражались лучи заходящего солнца, изрядно посекли ее зеркальную поверхность.
Юноша, которому не раз приходилось начинать распахивать нетронутую целину, совсем не испугался – многочисленные трещины в базальте вполне устраивали его в качестве «помощников» на столь изысканном пути.
Марк сбросил накидку, повертел головой, разминая шею, похрустел пальцами и, зацепившись за ближайший выступ, полез наверх.
Ключник из своей «комментаторской кабины» видеть последнего из квартета никак не мог, но вылетевшие из гнезд стрижи и встрепенувшийся на краю скалы беркут ясно указали на чье-то присутствие там.
– Вопрос, – обратился вслух ключник сам к себе и снова принялся чесать, но уже не за ухом, а выкатившееся из подштанников пузо: – на кого же ставить?
Поразмыслив некоторое время, опытный игрок в покер пришел к выводу, что первым придет к финишу тот, кто придет первым, а посему, громко зевнув, он решительно направился к сеновалу, где вскорости и захрапел на весь монастырский двор, мешая монахам читать псалмы и побуждая дворовых псов выть от тоски, даже в отсутствии на небосклоне луны.
Квашеная капуста – сам по себе продукт весьма полезный, как и дюжина куриных грудок, десяток моченых яблок, каравай ржаного хлеба с отрубями и пинта доброго монастырского эля, но все вместе… навевает странные, почти апокалиптические сны. Ключник ворочался в стогу, кряхтел, постанывал и громоподобно избавлялся от газов в течение пары часов, и наконец, смачно чихнув, открыл глаза. Солнце успело перетащить тень от креста со стены трапезной на центр площади.
– Пора проведать «мушкетеров», – проворчал, зевая, старый работник святого заведения и поплелся к воротам. Отодвинув крышку, он лениво глянул в окно Иуды и крякнул от удивления – перед воротами, распластавшись на тропинке, как полусгнившая тыква, лежал толстяк – красный, тяжко вздыхающий, потный, но… первый.