Гранд понял, что отвлекся, и снова придвинул книгу, чтобы читать дальше.
– Мы сильны только тогда, когда полностью подчиняем себя задаче.
Вроде бы это было понятно.
– Не пестуй в себе обособленность от окружающего мира. (Ибо внутреннее и внешнее важно в равной степени.)
– Делать добро, значит дарить существу возможность быть равным… мне …
Гранд замер. Опять не складывается. Да и слова не до конца понятны.
«Что значит дарить возможность? Или что означает быть равным мне? – задумался мальчик. – Надо спросить у учителя про это!»
И все-таки он попробовал понять это сам. Щупальца Гранда всколыхнулись, будто поднятые ветром, но ответа не пришло.
– Все-таки лучше спросить у учителя! – произнес он вслух.
Гранд заглянул под стол. Трег, почувствовав его взгляд, пошевелил ушами, заворчал и снова затих. Зверь был нянькой, причем превосходной! Но на сколько он хорош, кроме Гранда, на самом деле никто не знал. Лохматый друг Гранда неплохо соображал, только опирался в мыслях не на логику, а на первичные образы. Они оба любили свои молчаливые беседы. Ведь Трег говорил о чудесах, которые недоступны для восприятия дрона, а мальчик рассказывал ему о дереве, на котором Трег мечтал оставить пахучую метку, чтобы выйти с планетарного на галактический уровень. Гранд прикинул: равны ли они с Трегом?
– Ну, мы с ним – друзья! – произнес он вслух, но на этом очевидное сходство закончилось. Ведь насколько хорошо они понимают друга было неизвестно. Ведь их реальность могла и не совпадать.
Мальчик потер глаза, и снова уткнулся в книгу.
Вскоре, однако, Трег отвлек его от занятий, просигналив особым способом, что пора обоим поесть. Гранд ощутил, что действительно голоден. Как обычно, зверь узнал об этом раньше, чем сам мальчик. Ребенок слез со стула, и вприпрыжку припустил на кухню, где Трег, повизгивая от нетерпения, молотил хвостом по ножке стола, используя ритм любимой песни Деев. Это был намек на то, что порция для него должна быть больше обычной.
Ближе к вечеру Вей вернулась. В дальнем углу гостиной мерцали блики, оставшиеся от голограммы, а из кухни доносилось урчанье и чмоканье. Это Трег со всею добросовестностью зверя вылизывал кастрюли, несмотря на строгий запрет. Но она решила не наказывать Трега. Во остальном в доме был абсолютный порядок, и значит нянька наоборот заслуживал поощрения. Сын тоже был молодцом: быстро листал учебник, приступив к неоднократному повторению. И что особенно трогало материнское сердце – ее сынишка был почти не виден за высокой спинкой своего стульчика.