Виктор недовольно цокнул, прижимая яичницу к поверхности, чтобы сильнее зажарить желток.
Рената умилилась беспокойству отца, что всё детство твердил ей: «Не будешь хорошо спать – глаза вытекут». Раньше её пугало такое наставление, сейчас же она со смехом вспоминала, как ложилась чётко в десять вечера и отсыпала положенные для ребёнка одиннадцать часов.
Потом взяла за правило, что сможет отоспаться только в гробу, а пока ей нужно собрать больше для первого взноса на квартиру, а в перерывах отрываться в клубах и барах со своими старыми подругами, которых она знает будто с пелёнок.
Иногда Рената думала, будто сошла с ума и придумала себе близких людей, которые как две капли воды схожи по характеру, мнению и стремлениям – настолько они идентичны друг другу.
Но отец, что наверняка считал так же в её возрасте, а сейчас жалеет об утраченных недосыпанных часах, тем самым пытается отгородить дочь от своих ошибок сквозь призму прожитого опыта, любое подобное объяснение – пустой звук.
Поэтому, чтобы не нервировать отца лишний раз, чтобы каждый остался при своём мнении, без разгорячённых споров, она встала с места, услужливо улыбнулась отцу и поцеловала его в щетинистую щёку. Рената подошла к кухонному шкафу, убрала тарелки, что Виктор достал заранее, чтобы разложить по порции двоим, и достала деревянную доску с округлой почерневшей выемкой, указывая на неё отцу.– Давай, как в детстве, сразу со сковороды?
– Я думал, тебе подобное не по нраву.
– Да брось, – отмахнулась Рената, – это были капризы. Так ведь намного вкуснее?
– Так намного вкуснее, – с улыбкой повторил Виктор за своей дочерью.
– Раз уж ты не против, то… – выставляла Рената доску, не договорив по итогу свою фразу.
Плита пропищала, сигнализируя, что выключилась. Раскалённая сковорода пронеслась до стола, встав на доску, а приготовленные яйца недовольно шипели, разбрызгивая жир, и провоцировали их съесть, размахивая своим аппетитным дымком. Рената вытащила из холодильника необходимое: соус, сок, который готовила собственноручно из апельсина, охотничью колбасу для отца, в которой он души не чаял, именно в его полуфабрикатном виде, а не в поджаренной вместе с глазуньей; Виктор же достал вилки, стаканы, а в зубах стиснул упаковку с серым цельнозерновым хлебом, и так, общими усилиями, они подготовили себе лёгкий завтрак, усаживаясь рядом.