– Ну здрасьте, развела бардак, убирать кто будет? – сложив руки на груди, спросила она.
– А ты не видела коробку, розовой бумагой обклеенную и в наклейках?
– Видела, конечно, мы же в том году, когда с отцом генеральную уборку в шкафах делали, и тебя спросили, надо тебе у нас забрать что-то? А ты тогда сказала, что ничего тебе не надо.
Катя резко повернулась к матери, пошатнувшись на стуле, но успела схватиться за шкаф.
– И вы что, выбросили всё?
– А чего ты раскричалась на мать! Я проверила, внутри бумажки какие-то лежали, открытки старые, хлам, в общем, ну я выбросила, а что?
Из комнаты вышел отец, в очках для чтения и с открытым журналом в руках.
– Что за шум, а драки нет? – как всегда он заходил в семейные разборки с шутками-прибаутками.
– Вот, пожалуйста, разбросала тут всё и стоит, возмущается, что выбросили хлам её детский, а сама говорила, что не нужно оставлять! – обвинительно указала рукой на Катю её мама, ища поддержки её словам у мужа.
– Так я забыла совсем про эту коробку! Как её можно было выбросить, там же понятно было, что не мусор, всё сложено аккуратно и ленточкой перевязано, – чуть не плача, ответила Катя, уже спустившись со стула и складывая вытащенные пакеты обратно в нутро шкафа.
– Катерина, у тебя там заначка что ли спрятана была? – игриво спросил её отец, поиграв бровями.
Сама, не ожидавшая от себя такой привязанности к этим старым обрывкам из школьных тетрадей и детских дневников, Катя отвернулась к полкам, делая вид, что поправляет пакеты; в глазах щипало. Смешно: почти тридцатилетняя тётка будет как капризная шестилетка плакать перед родителями из-за того, что они выкинули её любимую старую игрушку.
– Доча, там что было-то? Ты чего так расстроилась? – мама подошла к ней ближе и погладила по волосам, уже растеряв боевое настроение.
Катя закинула голову, не давая слезам скатиться вниз, глубоко вдохнула.
– Да ладно, мам, и правда, мусор старый там лежал, ничего страшного, – она неуверенно улыбнулась маме, повернувшись к ней. Та виновато смотрела на дочь, которая и так-то приезжала к ним дай Бог два раза в год; вот приехала наконец и тут же расстроила её чем-то.
– Что теперь поделаешь, если бы мы знали, что так важно… А пойдём, может, чаю попьём? Я эклеры купила, свежие, сегодняшние. Твои любимые, с творожным кремом, – приём с отвлечением на эклеры работал с Катей что почти в тридцать, что в шесть лет.