***
…– Ну, ни пуха ни пера, Аня, – молодой санврач Владимир Киржиманов, передал девушке-разведчице увесистый пакет с медикаментами. На этот раз удалось достать больше перевязочных материалов, которые так необходимы в отряде. – Я выйду чуть позже, чтобы не вызвать подозрений. Передай командиру, что буду ждать в лесу за красным домом в Замошье. Есть новая информация.
– Все будет в порядке, Владимир Иванович, – улыбнулась Аня и вышла из кабинета.
С тяжелым сердцем он вернулся за стол. Стараясь отогнать дурные предчувствия, преследовавшие после вчерашней встречи с немецким командованием, к которому благодаря отличному знанию немецкого и диплому Харьковского мединститута, получилось войти в доверие, принялся за работу. Завтра в очередной раз будут набирать людей для отправки в Германию. Надо спасти как можно больше. Перьевой деревянной ручкой вывел на справке, предназначавшейся его 27-летнему соседу Филиппу Кромару, диагноз. Туберкулёз.
В дверь громко постучали.
– Входите, – крикнул Киржиманов, не отрываясь от бумаг.
– Здравствуйте, Владимир Иванович, – услышал он гнусавый баритон местного жандарма Антона Ермаковича. – Вас немецкое начальство хочет видеть.
У медика непроизвольно сжались кулаки. Неужели заметили Аню?
Он взглянул на Ермаковича. Мужчина крепкого, немного полноватого телосложения, с невыразительными чертами лица, смотрел доктору прямо в глаза и противно ухмылялся.
– К Вам имеются вопросики, доктор…
С глубоким вздохом Владимир Киржиманов встал из-за стола.
– Ну, идем…
Шаги мужчин отдавались гулким эхом в пустом коридоре медчасти. В голове врача одна за одной возникали версии, как он мог скомпрометировать себя. Все сходилось на Ане. Надо было сказать ей прийти ночью, как-то изменить внешность, зайти с черного хода. Надо было убедить командира не отправлять ее в этот раз. Ведь не зря во время их последней встречи генерал-майор Вилибальд фон Лангерман-Эрленкамп, чья танковая дивизия захватила Осиповичи и на которого он “работал”, словно невзначай сказал: «Красивая у вас девчонка. Родине будет жаль потерять ее». Тогда он не воспринял эту фразу всерьез. Теперь же всё встало на свои места: и сдвинутые с места вещи в его доме, и неожиданные встречи со служащими жандармерии. За ним следили. И следили давно. А теперь вынесли приговор. Стало быть, это конец…