Тати. Повести и рассказы - страница 7
огромная…
Горячий ветер из ее клюва… такой, что от него шевелятся волосы.
И дернулась эта голова от яркого того света; и гребнем, вялым, иссиня-красным – мазнула по закопченному потолку.
А Костя весь вжался в стену, глаза зажмурил…
Потом открыл – ничего. И только белеют полосы, какие гребень этот чудовищный в копоти потолка оставил…
Так вот, ведь больше не приходил петух! Никогда. А значит и не до Кости явился он, а так – гость транзитный.
Да, уговаривал тогда себя Константин, уговаривал – а все же не удалось ему обрести покой. Потому что чутье у него имелось: угадывал, какие из пришельцев больше никогда не придут, а какие останутся, обживутся. И подсказало ему тогда сразу же чутье это: нет! ЭТОТ не из транзитных… И так и вышло!
С тех пор – как только ни откроет Костя дверь в темную, сразу видит: в глубине сидит Этот. И смотрит на него, неподвижный…
Эх, досками б ее позабить, комнату! Толстенными да крест-накрест!!
Да только ведь горячий-то мусор, ничего не поделаешь, прятать надо! И прятать оперативно. И темная – единственное имеющееся к тому средство.
И вот постепенно Костя… привык. Старался заметать быстро, не взглядывая в глаза Этому. А только замечал краем глаза, что Этот, кажется, понемногу… растет
(растение?)
неподвижный…
Не может быть, – скажут некоторые. Чтобы к такому-то – да привыкнуть?!
Но некто мудрый сказал, а Костя это высказывание слышал от какого-то умника: человек – единственное животное, которое привыкает и к тому даже, что НЕ МОЖЕТ ПРИВЫКНУТЬ.
(а что же – ведь жить-то надо!)
Итак… Шпингалет – дверь – глаза строго в пол. И веником быстро-быстро… Вот так. Дверь, шпингалет и – уфф!.. все. Теперь не грех и открыть. «Иду! Да иду я, на …!» Соловушка…
Как выяснилось, на этот раз ритуальных действий можно было не совершать. Ведь навестили свои. Пришел Жора, давняя Костина любовь… и Костина ненависть.
До настоящей жизни Костя только читал в романах про «любовь-ненависть». И не верил. Как и большинство думающих людей, впрочем. Конечно, противоположности как-то вот и взаимопроникают, не только борются. Однако не предельные же! Не может быть Бог и дьяволом. И стоило бы человечеству все же признаться в том, что любовь, которая оборачивается ненавистью, не есть любовь. (Сказывают, оборотень может перекинуться волком. Но ведь про оборотня и не говорят, что он человек! В какой бы фазе ни находился. Чего же ради тогда мы называем страсти – любовью?)