– Спасибо за этот тост. Я это запомню. Предлагаю сменить вектор нашей беседы и сменить тему.
– Тем у нас множество. Вы только выберите вектор нашего общения.
– А почему вы отсидели все десять лет от звонка до звонка? Почему вас не коснулось УДО (условно-досрочное освобождение)?
– Вы знаете, есть у японцев поговорка: если при сильном ветре дерево не гнётся, то оно ломается. Видимо своим внутренним сопротивлением, неспособностью прогибаться я их здорово раздражал. Расскажу случай, который прольёт свет и ответит на ваш вопрос. Представьте себе огромный зал, в котором умещается 2500 человек. Шесть часов утра, время завтрака, и в это время в столовую входит начальник режимной части, явно выпивши, в сопровождении свиты, состоящей из зэков.
За заслуги перед санчастью и благодаря врачу больницы Александру Сергеевичу, я получал улучшенное питание – 5Б, что предполагало белый хлеб с маслом и индивидуальный подход к раздаче. В нашем отряде ещё один, настоящий больной, получал такое же улучшенное питание. Мы с ним сидели за отдельным столом, но в одном ряду с отрядом.
Кто-то из доброхотов шепнул майору про меня, и он громко, на весь зал, заорал: «Вот Бетанели, опять сидит вне отряда». Тогда я себе позволил то, что ни один «жулик» (так называли на зоне мелких «авторитетов», ведь на нашей зоне не было ни одного «вора в законе») не позволил бы такое резкое выступление. Я тут же вскочил и в ответ заорал: «Что же нужно от меня, я ведь сижу в одном ряду с отрядом». После этого сразу сел и стал допивать свой чай. Не ожидая такой наглости со стороны осуждённого, майор ещё громче гаркнул: «Молчать!», хотя никто и не думал с ним спорить. Стояла мёртвая тишина. Все ожидали, что грянет гром, но продолжения не было. Мой окрик на всю столовую, фактически на глазах у всей зоны, можно было расценить как пощёчину, и после этого кто бы позволил мне уйти на УДО?
– Может вам стоило бы вести себя по-другому?
– Да, мой земляк, мой друг Гурам, всегда говорил мне: «Вахтанг, их надо обманывать, по-другому нельзя, всегда останешься в проигрыше». Он на самом деле своим поведением добился перевода в грузинскую зону, где условия содержания были несравнимы. После освобождения мне довелось побывать в грузинской колонии и был поражён обилием и качеством продуктов, которых не было тогда на свободе. Когда одному сидельцу предложил апельсин (который в Буреполоме можно было считать несбыточной мечтой), тот лениво отмахнулся и скорчил сытую рожу.