Лишь несколько лет спустя я узнал, что ни дождь, ни усталость не помешали Петру пойти на гулянку в дом возле Синей горы. Любовь поборола усталость! Когда мы с отцом пришли домой, мама стала собирать ужинать. Уж и не помню, поел ли я, только знаю, что залез на печь и прометался в жару много дней подряд. Выжил, конечно. То хождение к шестьдесят второму разъезду показалось мне необычным, чуть ли не героическим, и я потом, когда научился мало-мальски сносно читать и писать, взял да и выпустил домашнюю стенгазету, которую повесил в простенке избы /между окнами/. Газета висела, пока вконец не пожелтела, и не стали шуршать под ней тараканы. Теперь, по прошествии многих десятков лет, я понял, что в ту далёкую мальчишескую пору я был ещё очень хил и слаб для настоящей мужской работы. Отец и мать, не скрывая радости, ещё долго показывали ту самодельную газету гостям, не очень-то грамотным, как и они сами.
Ещё занимался отец вместе со мной – это, кажется, в первые колхозные годы – заготовкой веточного корма. Мы просто-напросто портили нежные, мягкие, тёплые берёзовые сучья, отсекая их от матери-берёзы и связывая в самые обыкновенные веники, которыми зимой парятся мужики и бабы в бане. Веники за лето, конечно, подсыхали, а осенью и зимой подавались скотине и на первое, и на второе. Не знаю, нравился ли такой корм, скажем, корове, но, по-моему, она всё-таки предпочитала душистое сено.
А гости съезжались к нам на праздники каждый год, как и отгащивали у них отец и мать. Чаще всего гостили братья отца, братья и сёстры мамы, бывали и прочие родственники, дальние и близкие, и просто знакомые, с которыми отец был в хороших отношениях. Пока мать ставила на стол и разрезала рыбный пирог, подавала вилки и ложки, отец возился с лагуном. Нацедив сквозь сито в ведро или чайник браги, отец наливал её в гранёный стеклянный стакан и начинал «рядовку» /подносить стакан браги сидящим на лавке гостям по порядку/. Поднося стакан с мутной, но крепкой, настоянной на хмелю брагой, отец, как обычно, произносил:
– Отведайте, пожалуйста, Лев Минеич!
– Спасибо, Трофим Захарович!
– Да что вы, выпейте на здоровье!
– Спасибо, спасибо!
– Да выкушайте, Лев Минеич!
Только после такого диалога гость принимал стакан из рук хозяина и пригублял не более полустакана.