Закрыв дневник, Анна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Её мысли были хаотичными, переполненными тревогой и непониманием. Что случилось с её матерью? Почему она писала о каком-то человеке без лица? И главное – почему эти записи заставляли Анну чувствовать, что она тоже находится в опасности?
Снаружи ветер заскрипел в ветвях деревьев, и этот звук напомнил ей о ночных шорохах, которые она слышала. Анна глубоко вздохнула, пытаясь справиться с охватившим её страхом. Она поняла, что дневник матери может быть ключом ко всему. Но также она чувствовала, что чтение этого дневника будет не просто воспоминанием о прошлом, а чем-то гораздо более пугающим.
Дом хранил свои тайны, и теперь они начали открываться перед ней, медленно и мучительно, словно желая, чтобы она поняла: это возвращение не будет лёгким.
Анна сидела в кресле, сжимая в руках дневник матери. В комнате по-прежнему царила густая тишина, нарушаемая лишь редким потрескиванием старых половиц под её ногами. Тонкие полосы света, пробивавшиеся сквозь щели в ставнях, едва освещали страницы дневника, создавая странные узоры из света и тени. Каждая запись, сделанная рукой её матери, казалась проникнутой каким-то невидимым страхом, тревогой, которую нельзя было выразить словами.
Она вновь перевернула страницу, чувствуя, как её ладони становятся влажными от напряжения. Почерк становился всё более неровным, строки часто обрывались, будто её мать не могла довести мысль до конца. На одной из страниц было написано:
– «Каждую ночь мне снится один и тот же сон. Я стою в коридоре, и за мной тянется длинная тень. Она не принадлежит мне, но движется в такт моим шагам. Когда я поворачиваюсь, чтобы увидеть, кто это, я ничего не нахожу, кроме тьмы. Но эта тьма смотрит на меня, я это знаю. Я боюсь оглядываться, но не могу остановиться».
Анна ощутила, как её дыхание сбилось. Она всегда знала, что её мать была склонна к тревожным состояниям, но никогда не думала, что это могло дойти до такой степени. Эти записи походили не просто на размышления обеспокоенного человека – это была хроника медленного погружения в безумие.
Она медленно перевела взгляд на окно, за которым всё ещё виднелся лес. Те самые деревья, о которых мать писала в своём дневнике, теперь казались ей куда более мрачными, чем прежде. Анна вдруг вспомнила, как в детстве её мать часто сидела у этого самого окна, подолгу глядя в сторону леса, словно пытаясь увидеть что-то, скрытое от глаз других людей. Тогда это казалось странной привычкой, но сейчас, держа в руках её записи, Анна поняла, что для матери это было чем-то большим – чем-то, что разъедало её изнутри.