Здесь приходилось бывать, и не раз. Мелькнули две унылые пятиэтажки. Сушится бельё на верёвках. Пацаны возле подъезда возятся с мопедом. Кошка на обочине – притормозить. Юркнула в траву, не дура. Тётка с сумкой в дверях магазина. Представил, как льётся водка в пластиковый стаканчик. Сто грамм, больше не надо, и перестанет перекатываться чугунный шарик в черепной коробке, уйдут приступы тошноты. Выдохнуть и закурить! Всего-то и надо. Нет. Успею. Сначала доехать, посмотреть, что там за атмосфера, тогда можно и расслабиться. Хотя что в этой дыре может измениться? На весь городок один участковый и пара салаг в форме.
«Логан» лениво развернулся на крохотной пустынной площади перед зданием администрации. Козырёк над входом подпирают две пузатые колонны с местами отлетевшей штукатуркой. Припарковался у одноэтажного строения. Обсыпанные пылью кусты вдоль стены, окна в решётках, дверь нараспашку, подпёрта кирпичом. Сбоку табличка: «Пункт охраны порядка».
Вылезать из машины не хотелось, сросся. Сидел, тупо уставившись в лобовое стекло, испещрённое следами разбившейся летучей живности. Пусто, жарко. Ну вот, сюда я добрался. А завтра что, назад?
Злость прошла, сменилась ступором от бессмысленности происходящего.
В чёрном проёме распахнутой двери неожиданно возник силуэт, словно фотографию проявили. Полуяров Яков Петрович, собственной персоной. Вечный участковый, карающий меч правосудия для местных алкашей и появляющихся время от времени бичей, для всех тех, кого носит по жизни без руля и ветрил. С одной стороны – смешно тратить жизнь на такую мелочёвку, возраст-то не маленький, полтинник перескочил, с другой – можно и позавидовать: начальство далеко, сам себе хозяин, городок маленький, тихий, все наперечёт, обо всех всё знает, живёт спокойно. Потому и на пенсию не уходит по выслуге.
Шагнул на свет, понуро рассматривая припаркованную машину. Высокий и тощий, в форменных брюках и серой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Седая шевелюра украшает гордо запрокинутую голову. Узкое загорелое лицо в мелкой сетке морщин. Уныло обвисший нос. Глаза снуло полуприкрыты веками. Само олицетворение неспешности и спокойствия. И передвигался соответственно – крайне неторопливо, по журавлиному переставляя голенастые ноги, за что и был прозван Стремительным.