Вопросы сыпались с двух сторон. Казалось, будь такая возможность, его бы вывернули наизнанку и тщательно проверили все имеющиеся швы. Они хотели знать абсолютно все
«Родители? Мама учительница, но ее нет уже почти три года. Отец? Погиб при задержании опасного преступника, мне тогда едва четырнадцать исполнилось».
Тяжело вздохнув, он рассказал о том, что одна из улиц родного города названа именем капитана Субботина, а он, Федор, тогда еще просто Федька, поклялся отомстить за отца. Мстить, правда, благодаря мудрости матери, не стал, но ни о какой другой работе, кроме как в милиции, даже и не мечтал.
Кажется, родители Аннушки остались довольны ответами Федора и он, совершенно забыв о том, что является ярым атеистом, облегченно вздохнул: «Фу, слава Богу, пронесло!».
Не пронесло.
То, что произошло дальше, не только запомнилось Федору на всю оставшуюся жизнь, но и стало для него вечным укором. Напоминанием о предательстве.
Может быть, и тестя он из-за этого так и не смог ни принять, ни полюбить.
Федору было выдвинуто условие: остается в городе, берет фамилию жены и жить, конечно же, они будут только в этом доме.
Глава 5
− Паааап, − растерянно протянул, входя в столовую и кутаясь в халат, Вольдемар, – а что тут вообще происходит? – Я в ванне. Грязный, как собака бездомная. Да еще и все тело болит, как будто бы я не я, а мяч футбольный.
− Ты! Ты, сынок, – бросился к своему отпрыску Федор и неуклюже, словно стесняясь внезапного порыва нежности, прижал сына к груди.
− Пап! Да хватит в конце-то концов, – почти закричал Вольдемар и уже спокойней добавил: – Колись!
− Нет, дружок – подал голос наблюдающий за сценой Себастиан, − Это ты – колись! Ты что, действительно ничего не помнишь?
− Нет, − растерянно произнес Вольдемар.
− И как нахрюкался не помнишь, – не удержался от мучавшего его вопроса отец.
− Нет…
− И как под окном оказался?
− Нет, – Вольдемар потрогал начавшее вдруг гореть лицо.
− Даааа, − удивленно покачал головой Федор, − а ведь верно умные люди подметили, больше всего везет дуракам и пьяницам. Вот был бы ты умный да трезвый, обязательно бы башкой в бетон врезался, а так, делов-то, мордой в навоз. Федор счастливо улыбнулся: – Ладно, иди, матери покажись, а то она уже три часа в раздумье, падать ей в обморок, или нет?
− Пааа, − протянул Вольдемар, − а я что, из окна выпал?