Оправдать себя Ольга могла лишь тем, что мертвые сами ее находили. Разрешения они не спрашивали; не планировавшие попадать под руку убийцы или несчастного случая находили ее и дома, и в Медной горе, и даже в скверах Екатеринбурга. И все, как один, для упокоения просили правосудия и справедливого наказания. Задать вопрос по-достоевски было некому, поэтому Ольга сама разрешила себе не отказывать тому миру в просьбах.
Рентгеновский силуэт блек в полутени голых веток. Чем дальше они уходили в лес, тем сложнее узнавались места с фотографий следователя. Ольге было не по себе. Убитая не собиралась останавливаться, хотя тот овраг, что в деле числился местом захоронения, уже остался позади. Они спускались с высокого берега вниз, огни деревни давно потонули за горизонтом, путь освещал лишь тусклый могильный свет бесплотной тени.
Деревья стали редеть, земля вязко проседала под шагами – неподалеку слышался тихий ход воды. Мертвая застыла посреди прогалины, неотрывно глядя себе под ноги.
– Тут, – хрипло произнесла она, указав распухшим от гниения пальцем на землю.
Ольге пришлось приглядеться. Чернозем был весь в неглубоких, но четких рытвинах. Их не засыпал снег, не размыла грязь, в них не набежала вода. Каракули по почве будто расчертили спиртовыми чернилами. Судья присела на корточки и, сняв перчатку, растерла между пальцами землю. Для такого плодородного района она была слишком сухой, рассыпалась в мелкую крошку и пахла так странно, но так знакомо, что натянулись все жилы. Ольга поднесла ладонь ближе к лицу: тяжелый железистый запах залепил ей пощечину, она резко выпрямилась и вытерла руку о брюки.
Несколько верхних рытвин сложились в кривой ромб. Ольга разглядывала его, как в галерее, каждый мазок, каждая светотень была важна для понимания замысла художника. Она поняла, что ходит по начерченному кругу. Это значило лишь одно – Бобров был недалеким полудурком.
Здесь провели ритуал.
Ольга подумала об этом слишком громко. Мертвая скрипуче повернула шею в ее сторону, но ничего не сказала. Она молча легла навзничь, макушкой и большими пальцами ног касаясь линии – диаметр круга был точно выверен под нее. Все рытвины неожиданно тоже приобрели свое значение. Гортань, плечи, солнечное сплетение – вершины четырехугольника, матка и бедренные кости соединялись в куриную лапку какой-то руны. Пульс замедлился сам собой. Ольга дышала ртом и вдыхала в себя речной туман, он оседал на верхнем небе. Вода делилась с ней памятью, вкус у нее был однозначный. Вкус смертной казни за практику некромантии.