– Чего ты хочешь? – спросил я.
– Я хочу, чтобы ты был собой, – ответил голос. – Я хочу, чтобы ты освободился от всех этих ограничений.
– Но я убийца, – сказал я.
– Это всего лишь ярлык, – ответил голос. – Ты больше, чем просто убийца. Ты нечто особенное.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
– Я покажу тебе, – ответил голос. – Ты увидишь.
Голос замолчал, и я остался один в камере, в раздумьях. Что все это значит? Кто был этот голос? Что со мной будет?
Я понимал, что все только начинается. И этот мой путь будет ужасен. Я был обречен на вечную тьму. И, что самое страшное, эта тьма мне начала нравиться. Я не хотел от нее избавляться.
Подсознательные подсказки
Камера была холодной и неуютной, как и все в этом полицейском участке. Стены, выкрашенные в унылый серый цвет, казались давящими, словно хотели поглотить меня. Единственный источник света – тусклая лампочка под потолком – отбрасывала длинные, зловещие тени. Я сидел на жестком металлическом стуле, прикованный наручниками к стене, и смотрел на решетку, словно пытаясь разглядеть за ней хоть что-то хорошее. Но за решеткой была только тьма.
В голове царила полная неразбериха. Слова полицейского – “Вы убийца” – звучали в моей голове эхом, как приговор. Но я не чувствовал ни страха, ни раскаяния. Вместо этого во мне просыпалось какое-то странное, мрачное спокойствие. Как будто я принял свою судьбу, как будто я был готов к тому, что меня ждет дальше.
Голос, который я услышал в углу камеры, не давал мне покоя. “Я твое темное “я”, – сказал он. – Я всегда был рядом с тобой”. Кто это был? Плодом моего воображения, или нечто реальное? И почему он говорил, что я не должен бояться? Что я должен освободиться от всех ограничений?
Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на своих ощущениях. Но в памяти возникали только обрывки ужасных видений – окровавленные тела, искаженные от боли лица, крики и стоны. И вместе с этими ужасными картинами, во мне росло какое-то извращенное удовлетворение. Как будто я был не просто свидетелем этих преступлений, а их творцом.
– Что со мной происходит? – прошептал я, прижимая руки к голове. – Я становлюсь монстром?
Но ответа не было. И это молчание было еще страшнее, чем крик.
Вдруг дверь камеры открылась, и в проеме появился полицейский Петров. Его лицо было таким же серьезным и напряженным, как и раньше. Он подошел ко мне, держа в руках папку с бумагами.