Девчушка, схватив гимнастерку, отвернулась и стремительно сбросив обрывки халатика, натянула её на свое гибкое тело, закрыв от моего взгляда крепкие и соблазнительно округлые ягодицы. Так-то попка у нее тоже, что надо! Я одобрительно кивнул, когда она вновь повернулась. Пусть, моя гимнастерка была ей велика, висела мешком и доходила почти до колен, скрадывая точеную фигурку, но девушке сейчас именно это и было нужно.
Вынув из её ладони бутылку со спиртом, я выдернул пробку и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Внутрь по пищеводу, опалив слизистую рта, рванула настоящая огненная река, разорвавшаяся в желудке натуральной ядерной бомбой. А через мгновение по моим жилам разошлось умиротворяющее тепло, постепенно смывающее незаметную на первый взгляд нервную дрожь.
– Эх! Хороша, зараза! – выдохнул я, отерев губы тыльной стороной дефектной руки. Пальцы на ней до сих пор плохо разгибались, но мне показалось, что она стала куда послушнее, чем до схватки в уголовниками. Ладно, пока не суть – время покажет. – Пей! – протянул я бутылку девчушке. – Пару глотков – не больше!
Девушка послушно кивнула, принимая отливающую зеленцой емкость, и решительно приложилась к стеклянному горлышку. После второго глотка она вдруг закашлялась, покраснела, а из её глаз брызнули слезы.
– Терпи, красавица! – Погладил я её по ладной спинке. – Сейчас полегчает! Ну, как? Отпустило мальца? – спросил я, когда она перестала кашлять и хватать воздух раскрытым ртом.
– Да, уже лучше, – благодарно кивнула она, сумев, наконец, собраться. – Мамошка, родненький, как ты же ты сумел…
– Подожди! – перебил я её, не дав закончить фразу. – Давай-ка, мы с тобой присядем…
Я отодвинул от стола старенький «венский» стул, основательно побитый жизнью. Девушка послушно опустилась на него. Я же присел на второй, поставив его напротив и, накрыв своей ладонью её руки, нервно теребившие край гимнастерки, произнес:
– Скажи мне для начала, как меня, хотя бы, зовут? И тебя?
В глазах девушки поначалу плеснулось настоящее изумление, которое вскоре, правда, сменилось пониманием
– Бедненький Мамошка! – Она порывисто наклонилась и обняла меня за плечи. – Доктор говорил, что у тебя тяжелая травма головного мозга, что ты вообще никогда не сможешь вернуться к нормальной жизни… Овощем называл… А ты… ты… вот… – И она вновь зарыдала, в очередной раз заливая меня влагой из глаз.