Вдоль дороги выстроился взвод голых деревьев, роняя тени на изогнутые перила скамеек. У поворота виднелось что-то вроде вагончика с полосатой крышей. В одной из его стен вырубили большое окно, под которым висела картина-меню. Краска немного облупилась, проведя тонкие трещины по изображениям и линиям символов около них. Взгляд привлек бутерброд с нарисованной на хлебе зверушкой. За прилавком стояли две женщины. Та, что помладше заметила меня, натянула на лицо доброжелательное выражение и заговорила.
Первые звуки речи точно впились в сердце тупыми иглами отчаяния. Язык больше походил на бессмысленное бормотание, из которого получилось вычленить только старопыльный глагол «помогать» и веселенькое «трам-пам», так что я просто показала на картинку.
Последовал понимающий кивок. Немного пошелестев бумагой, девушка упаковала заказ и протянула руку. Подождала, постучала пальцем по знакам. Ну, штрих с кренделем и что? Видя мое недоумение, она закатила глаза и указала на баночку с кучей монет. А, да, положено меняться. С собой из ценного остались только браслет и душа. Я стянула первый с запястья и положила на прилавок. Бриллианты подмигивающе-соблазнительно сверкнули на свету.
Женщины переглянулись. Младшая снова попыталась заговорить, но коллега ее одернула. Взяла оплату, надкусила ободок. Тот, конечно, прогнулся. Старшая поджала губы, посмотрела на меня как на игольное ушко, куда никак не пролазит непослушная нитка, и наклонила голову вперед.
На мой кивок она пожала плечами и отдала пакет. Но тут вмешалась молодая – выдернула браслет и стала что-то со злостью шептать. Началась перепалка.
Слушать этот бред быстро надоело. Я подобрала еду, потихоньку отошла за вагончик и со всей возможной скоростью двинулась туда, где деревья скопились в полноценный батальон. Села на одну из лавок, откусила бутерброд. Правда, «откусила» – это сильно сказано. Сначала руки промахнулись мимо рта. Потом, когда хлеб таки попался в зубы, из-под него потянулся сыр свежести старой резины и повис желтым мостом, не желая рваться на части. Жалкое вышло зрелище. Благо, прохожие не обращали на меня того внимания, от которого стоило бы отбиваться.
Когда с ужином наконец было покончено, небо стало совсем темным, а усталость чересчур заметной. Я отряхнула снег и легла, покрепче прижавшись к доскам.