– Это. Ларис?
– Чего, – не переставая считать бутылки.
– Мишка не приходил сегодня?
– Михаил Юрьевич, в смысле?
– Это тебе он Юрьевич, а я его помню сопливым фанатом. На концертах наших в рок-клубе.
– Просто сына тоже Михаилом зовут.
– Б-лин… Михал Михалыч, значит. Как Жванецкий…
– Кто?
– Жванецкий, темнота.
– Угу. Так кто тебя интересует?
– Теперь уже и не знаю…
– Да чё ты меньжуешься… раньше времени, – что-то с бутылками у Ларисы не сходится. Иначе зачем говорить тоном «расстреляют тебя по-любому». Раньше бы так не сказала. А теперь, когда у меня на лбу табличка «я уязвим, пинайте», теперь можно.
– По-моему, нифига не раньше. В самый раз, по-моему.
– Открой сердце ветру и будь в гармонии с окружающим миром. Или – по-китайски – ни-сы. Дадут тебе до пенсии доработать.
– Докуда? Мне пять… какое, десять лет теперь ещё! Правители наши тупорылые…
А и правда. Пять ведь. Всего. Ну, правда, теперь десять, позаботилось государство. Спасибо им.
– Да-а… Я ему говорю, главное… Миша, говорю, надоело тебе? Ну, вот этим всем заниматься? Или не к душе стало? Ну бывает же такое! Ну… не к душе… А он смотрит так, будто знает что-то, чего я не знаю. Из того пацана сопливого шагнул сразу через ступеньку, а то и две. И сидит подтянутый такой… вот не люблю слова «бизнесмен», какие у нас бизнесмены, нахрен, делец сидит. Без жирка лишнего, в хорошей форме, в кроссовках дорогих. Потягивает «хайникен» свой. И знает.
А я не знаю. Вот ведь что, не знаю я…
– А он чего?
– А он… Да нет, говорит, и не надоело, и к душе. Просто, говорит, как объяснить… не главное для него это, я понял. А вот сына поставить на ноги – главное. Сына… да. Михал Михалыч, значит.
– Я тебе, – Лариса ловко расставляет бутылки, как умеют только бармены, – тайну открою. Надо бы, конечно, по-путнему ещё тебя помурыжить. Ну ладно, сердце доброе у меня. Михаил Юрьевич запретил Мише кого-либо увольнять. Вот весь этот год, что будет пробовать – никого. Даже Вову твоего, который в подсобке спит. А должен товар разгружать, паразит.
Как в лоб сковородой. В хорошем смысле.
– Ты откуда знаешь? – недоверчивость свойственна людям, осознавшим вдруг, что до пенсии пять-десять лет. Много это или мало?
– Ну-у… слухами земля полнится.
Из чуть оттаявшей мартовской лужи взлетает под колесом «лады» жидкая грязь. – Яма была. Обдаёт, не оставив надежды, полностью всего. Меня. Это там, где я шагаю навстречу чему-то или кому-то. Всё, можно не шагать, плюнуть на туманные перспективы и вернуться в действующее тело.