– Ну, и… – он не сразу понял смысл её слов. – Подожди… Финикс – это же так далеко… То есть, мы будем в разных городах…
– Отговори меня! Пожалуйста, отговори! Я хочу остаться с тобой и сыном.
Она могла говорить, что угодно, но взгляд выдавал её с головой.
– Ты должна ехать. Я вижу, ты хочешь.
– Но ты и Хью…
– Всё в порядке. Мы будем видеться, не часто, но ведь будем, верно? – он раскрыл ей свои объятия. – Иди сюда, котёнок.
Вероника послушно прильнула к нему.
– А как же ты? Ты справишься с Хьюго один? Ты ж у меня распиздяй, каких поискать!
– Спасибо за комплимент, Ник, но не переживай. Я немного научился у тебя ответственности. – он погладил её по спине. – Мы с сыном не пропадём.
Хьюго плакал, прощаясь с мамой в аэропорту, закатил сцену, думая, что так она останется, и никуда не полетит. Вашингтон еле успокоил его тогда. Это было для него в новинку. Обычно Вероника знала, как справляться со слезами, она утешала сына. И оба родителя боялись, что Хью зайцем проскочит в самолёт.
Самым сложным в их жизни оказалась вторая беременность. Вероника тогда зачастила приезжать к мужу и сыну. Хью было двенадцать, и мальчик старался выкроить время не только для своих друзей, но и для мамы.
В одну из таких поездок Вероника, увидев Вашингтона в аэропорту, уверенно бросилась ему на шею на глазах у всех. Так пылко она его ещё не встречала.
– Эм… дорогая, мы пока не дома… – Ваш обнял её в ответ, но был растерян.
– Знаю, но я… у меня новости. Я беременна!
– Что? – он отстранил её от себя. Может, он ослышался?
Вероника кивнула.
– Да, Ваш, да! У нас снова будет ребёнок!
– Сестричка! – встревает Хьюго.
– Что?
Вашингтон даже по дороге домой приходил в себя от изумления.
Когда живот было невозможно скрывать, Вероника взяла отпуск за свой счёт на несколько месяцев, чтобы родить замечательную девочку Жаклин, в Манхеттене.
Держа новорождённую дочь на руках, она повернулась к Хью.
– Ты угадал. Вот твоя сестричка.
Девушка улыбнулась сыну, что с такой любовью глядел на Жаклин. Вашингтон лишь делал вид, что счастлив, но стоило Хьюго покинуть палату, он подошёл к дочери и жене, не скрывая боли.
– Ты же понимаешь, что Джек останется здесь?
Печаль в его голосе вернула её в реальность и заставила плакать.
– Знаю. Но… Ваш, она такая… Я уже люблю её. Позволь мне быть с ней, как можно дольше, пожалуйста. Я уеду через неделю, но я не хочу бросать вас. Ни одного из вас. Я люблю вас всех, и тебя, дорогая моя Жаклин, – она поцеловала дочку в лобик, и девочка сжала её палец в своей крохотной ручке.