– Мы перестали давать кому-либо отчёт, – сказал Луи, – мы не горячие и не холодные. Мы перестали замечать, что спичка в кубике льда – это огромный смысл. Мы перестали выбирать яблоки по вкусу и сразу берём ящик тех, что стоят поближе. Так нам что угодно можно подсунуть.
Ни Лэйла, ни я ничего ему не ответили, потому что она думала о своём, а я думал о ней. Я включил радио – мне захотелось услышать ещё чей-нибудь голос. Диктор передавал срочные новости о торнадо, надвигающемся на родной город Лэйлы. Мы тоже надвигались на ее родной город.
– У меня есть пять сестёр, – сказала Лэйла, – они все там. Я волнуюсь о них, потому что у них нет мечты. Они просто жрут, срут и тратят время на работе. Вдруг, стихия пришла за ними? Мир больше не может терпеть биомассу.
Ни Луи, ни я ничего ей не ответили, потому что Луи не знал, что сказать, когда дело касалось не его персоны, а я не мог ничем ее успокоить. Ее предположение казалось мне слишком правдоподобным.
Когда родной город Лэйлы показал свой скупой свет внизу холма, она попросила остановить машину. Я съехал на обочину и сказал Луи, что мы не поедем дальше. Он поплёлся прочь недовольный, потому что не получил отклика на себя. Есть люди, которые скорее предпочтут быть сожранными волками, чем встретиться с равнодушием к своей персоне.
Луи:
«Не вижу ничего сложного в вежливости. С другой стороны, ее присутствие – вопрос, видимо, врожденного характера. Либо люди чувствуют ситуацию в согласии с вежливостью, либо нет. Невозможно обучить человека вежливости. Невозможно создать пособие или методичку, в которых будут указаны все возможные варианты бытовых событий. А если бы это было возможно, то на заучивание материала ушли бы бесконечные часы. Удивительно и то, что ни ему, ни ей не пришло в голову подумать обо мне. Вы ведь уже согласились подвезти меня. Невербальный договор заключен. Выполните свой долг до конца! А иначе лучше и не начинайте вовсе».
Дождь не переставал. Он был мелок и сыпуч, почти незаметен, и оттого раздражал. Сквозь мокрую рябящую дымку скудная городская иллюминация совсем теряла определённость. Город-искусство. Город-призрак. Город-хер-знает-что-ещё. Суббота подходила к концу. У меня остался один выходной день. Я стоял в двух сотнях километров от своей квартиры, своей кухни, своей кровати, своего балкона, своего покоя, и ждал.