ПРИГЛАШАЮТСЯ ТОЛЬКО ОБРЕЧЕННЫЕ».
Я пнул Геннадия ниже спины:
– Ты и есть обреченный. Вперед.
– А билеты?
– Твоя жизнь – и есть билет.
Ложа для незваных. Первый акт: «Продажа души со скидкой»
Зал Театра Демиургов был вырезан из гигантского черепа. Своды, испещренные трещинами, источали желтый свет, словно гнилые зубы, подсвеченные изнутри. Кресла, обтянутые кожей самоубийц, скрипели под невидимыми зрителями. Жнец упал в сиденье, с которого сочилась черная смола. Рядом материализовалась Смерть – сегодня в платье из разорванных кинопленок, где кадры показывали его прошлые смерти: падение с моста, выстрел в затылок, удушье в гробу.
– Ты опоздал на два века, – сказала она, поправляя клипсу в форме микрофона на его воротнике. – Они уже продали три лота.
– Лоты?
– Души. Сегодня аукцион. – Она ткнула ногтем в программу, где буквы копошились, как черви. – Твой старик из библиотеки – лот номер четыре.
На сцене Мефистофель в костюме из спинных хребтов склонился над Гретхен. Ее платье было сшито из детских писем, а вместо сердца – будильник, отсчитывающий секунды до конца.
– «Ты думаешь, Бог простит тебя?» – голос актера пробирал до костей, как рентгеновский луч.
– «Бог простит, – засмеялась Гретхен, вырывая себе язык. – Но я – нет».
Тени-зрители захлопали крыльями. С потолка посыпались перья, превращаясь в окурки при касании пола.
– Зачем мы здесь? – Жнец вытер ладонью лицо, смазав кровь из носа по щеке.
– Чтобы напомнить тебе правила, – Смерть достала из декольте нож с рукоятью в виде змеи. – Демиурги украли мои души. Вернешь их – спишу часть долга. Потеряешь – добавлю к твоему раку метастазы в форме вопросительных знаков.
Геннадий, тем временем, обнюхивал кресло соседа – пустоту в форме старика с трубкой.
– Эй, тут пахнет виски! – он лизнул воздух. – И… пеплом?
– Это дух твоего будущего, – проворчал Жнец. – Отойди, пока он тебя не съел.
На сцене зазвучал орган, чьи трубы были сделаны из сплющенных черепов. Занавес из паутины поднялся, открывая клетку с душами. Они метались внутри, как пойманные молнии, ударяясь о прутья и оставляя ожоги в форме цифр.
– Лот номер четыре! – провозгласил аукционист с лицом как смятый конверт. – Душа Альберта Мориса! Бывший библиотекарь, грех – чтение запрещенных книг! Стартовая цена – десять лет памяти покупателя!