Ашот, как и все мы, оказался в военных лагерях. Там рядом с нами расположились журналисты, люди своеобразного образования и интеллектуальных предпочтений. Наблюдать за ними было даже иногда любопытно – там Ашот и Саша никак не выглядели бы чем-то исключительным. И первобытный человек, как говорят специалисты, стремился к творчеству. Не была чужда тяга к нему и нашим соседям. На третий или четвертый день кто-то из них вырезал из цельного куска сосны мужской половой орган, вырезал очень точно, явно с любовью, с такими тончайшими подробностями, которые доступны лишь настоящему мастеру. Изделие вызвало восторг у журналистов. А уж когда другой гений догадался украсить шедевр натянутым на него презервативом, радости в стане будущей четвертой власти не было предела. Они ходили по палаткам, показывали то, чем так гордились. Особо доверенным даже давали подержать его в руках.
Но ничто не вечно под луной. Через несколько дней о шедевре стали забывать, а еще через неделю он просто пылился на нарах в одной из журналистских палаток. Sic transit gloria mundi!
Угораздило же Ашота сунуться именно в эту палатку. Дело в том, что оказавшийся в родной для себя интеллектуальной среде Ашот, тоже стал проявлять элементы журналистского юмора. Не с таким, конечно, размахом, но одну шутку он придумал. После отбоя и обхода дежурного офицера он, засовывал голову в палатку, грозным (как ему казалось) голосом кричал: «Подъем! Построение!», после чего, мелко хихикая, убегал. В тот раз скрыться без последствий не удалось. Меткая рука точно швырнула деревянный член в лоб злоумышленнику.
На следующий день он ходил с огромным синяком в пол-лица. Жаловался на судьбу, говорил, что получил членом по лбу, но при этом гордо демонстрировал тот самый деревянный половой орган с потускневшим презервативом, о котором мечтал с той минуты, как его увидел. Вот и заполучил. Свезло парню.
После Университета я никого из них не видел, питался только слухами, которым у меня нет оснований не верить. Саша в первой половине девяностых стал владельцем сети магазинов. То есть числился таковым. Был он типичным Фунтом из известного романа. Но жил на широкую ногу: подмосковная вилла, апартаменты в центре, представительский «Мерседес»… В этом самом «Мерседесе» его и расстреляли из автоматов в самом центре Москвы. Кажется, на Тверской.