Я понимал, о чем говорит Сентидо, но сам так не чувствовал:
– Они могут проиграть все на ставках или сорваться, будучи в завязке.
– Верно. Жизнь – это череда плохих и хороших событий. Они разноцветной россыпью раскиданы по линии жизни. Именно они просеиваются через сито времени и остаются с тобой навсегда.
– Я не уверен, что жизнь – это именно воспоминания. Да, ностальгировать приятно и важно, особенно в старости. Но даже старики половину дня думают о текущей жизни, то есть о сегодняшнем дне.
– А он – результат действий в прошлом, то есть воспоминаний.
– Но не само «прошлое». Если разделить жизнь человека на хорошие и плохие моменты, то первые никогда не случаются неожиданно. Никто «ни с того ни с сего» не завершает обучение в университете, не женится, не воспитывает ребенка. Зато негативные события, наоборот, случаются внезапно. Разнервничаться – и получить сердечный приступ. Уснуть за рулем. Даже многолетняя борьба с раком начинается с неожиданного получения диагноза. И в отличие от событий позитивных, плохие – меняют жизнь резко и кардинально. Так что в моем представлении жизнь – это отрезки спокойствия, и каждый обрывается катастрофой. Самый последний – тоже оборвется внезапно, – мы сели в машину, и я дополнил свой ответ: – Полученные деньги навсегда запомнятся только тем, в кавычках, счастливчикам, кому они принесут горе.
Сентидо молчал. По его дергающимся губам было видно, что идет напряженная беседа с самим собой. И мои слова явно посеяли зерно сомнений в его мыслях. Только через несколько минут он прервал свою внутреннюю борьбу и обратился ко мне:
– Уже поздно. Куда тебя докинуть?
– И правда, – я впервые за долгое время посмотрел на часы, которые показывали начало пятого часа утра. – Я живу вот здесь. – Открыв карту на телефоне, я попросил высадить меня на проспекте, чтобы Сентидо не видел мрачное многоквартирное здание, в котором я живу. На пути к моему дому каждый молча обдумывал разговор.
– Спасибо, что подбросил, – я был воодушевлен нашей беседой и уже общался с Сентидо, как со старым другом. – Ну что, через неделю будешь в клубе?
– Нет. Я буду далеко отсюда, – ответил он.
– Где?
– В другой стране.
– Командировка?
– Не совсем. Скорее, выездные игры.
– Во что ты играешь?
– Мунерамгейм, – Сентидо ответил быстро, на автомате, и теперь не мог подобрать слова, чтобы объяснить смысл сказанного. Наш разговор отвлекал его от внеочередного переосмысления реальности. – Игра для богатых, – скупо уточнил он. И я в тот момент решил больше не выпытывать подробности: