– Я не ем сала.
– Ешь, ты просто еще не знаешь что любишь, – хохотнула ба. Бедный мажор. И почему вот у меня вот так вот все всегда? – Ты ж приехал в гости, вот и заходи. Познакомимся, погутарим. Разберемся, что ты к внуче моей испытываешь. А то может ты прохвост какой.
Боже. О боже. Какой кошмар. Какой позор. Хочется сдохнуть. Нет, хочется превратиться в скелет. Нет…
– Да я, вообще-то, просто Хера привез, – выдохнул мажор, явно тоже ошалевший от акого напора.
– Тьфу ты, господи. И это что ли на гондонной фабрике работает? Вот ведь судьбина то. Внуча, мало нам деда твоего что ли было, царствие ему небесное Льву Борисычу? Тот все с работы пер непотребщину да срам. Полны шкафы были запчастей резиновых, в девяностые завод то переквалифицировался, стали игрушки там производить для взрослых. Вот и нес он болезный, что делали. Качество там было ужас. Ломались сразу. Ни гвоздь забить, ни тесто раскатать. Только картошку удобно мять было. Чичас то поди лучше. Да ты проходи, мил человек. Ох, грехи наши тяжкие. И ты на те же грабли, Катька?
Ха. Вы бы видели сейчас этого самоуверенного мерзавца. Лицо у него вытянулось, подбородок волевой отвис, в глазах синючих что-то странное появилось. Он молча скинул свои туфли, стоящие как самолет и покорно пошел в кухню, странно откуда бы ему было знать где она. На звапах что ли двинул, ума не приложу.
– Ничего так. Но работа фуфло у него, – шепнула мне Лукерья Ферапонтовна заговорчески. – Эй милай, руки помыть надо. Катюша, проводи гостя в уборную. И живым его оттудова не выпускай. Я когда молодкой была… Эх… – подмигнула мне буся. О, черт, это не жизнь, а вертеп. И я в ней главный петрушка.
«Слава тебе господи. И на эту ягодку нашёлся купец. Уж думала не доживу. Надо пойти свечечку поставить святому Ферапонту» – под нос себе забурчала бабуля, и пошла снова к плите. Может помочь несчастному бежать? Нет, поздно, да и Херальдиньюшка меня заждался наверное.
Роб Соколов
Еще немного, и я лопну. Забрызгаю этой толстой овце всю ее кухню дурацкую, отмывать замучается. Занавесочки еще эти уродские в горох и с рюшами на окне, чертовски уютные. И огненный чай, который в меня ведрами заливает бабуля, похожая на «Белаз»… Наверняка в него что-то добавили. Что-то сильное. Разморило меня, как сопляка. Чай пахнет малиной и какими-то травами. А блины… Пытка чертовыми блинами с салом топленым продолжается уже почти час. Я счет времени потерял. Напоминаю себе волка из мультика, пришедшего на сельскую свадьбу.