– Она – мутант?
Врач ответила ей с доброй, но чуть раздраженной улыбкой.
– Это просто означает изменение в ДНК. Многие мутации благоприятны – так на Земле и получается разнообразие.
– Да, я знаю. Я училась в университете.
Она услышала, как сидевший рядом Эндрю вздохнул, но не стал упрекать ее за грубость. Во всяком случае, не перед доктором.
– Разумеется, – примирительно ответила генетик. – Тогда вам известно, что иногда подобные изменения идут не в лучшую сторону. Как будто что-то ломается при копировании. ДНК начинает напоминать неисправный ксерокс.
Кейт моргнула. Неужели она сейчас услышала от врача метафору из офисной жизни?
– Что это значит, доктор? – Эндрю выбрал правильный тон – почтительный, чуть испуганный.
Кейт же просто кипела яростью от шепелявого голоса этой женщины, от рекламной продукции фармацевтической компании на ее столе, от самой необходимости быть здесь.
– Это значит, что Кирсти останется инвалидом. Но мы пока не можем сказать, насколько тяжелым будет ее состояние. Такие генетические отклонения часто бывают уникальными – в мире может не оказаться больше никого с подобным нарушением.
– У него нет названия? – спросил Эндрю.
– Нет. Боюсь, оно слишком редкое для этого.
– Это произошло внутри нее?– зло спросила Кейт, не в силах больше сдерживаться.– Эта мутация?
Какое уродливое слово – словно разрыв в ткани мира.
– Об этом нам сегодня и нужно поговорить, – пауза, щелчок ручки с логотипом фармацевтической компании. – Мы сделали анализ вашей крови, и, боюсь, миссис Уотерс, этот ген присутствует в вашей ДНК. Вероятнее всего, он пришел со стороны вашей семьи.
– Это нелепо! В моей семье никогда не было инвалидов.
Врач снова щелкнула ручкой.
– В прошлом такие вещи часто оставались незамеченными, потому что дети не выживали. Они могли рождаться уже мертвыми.
Вдруг Кейт представила себе, как они с Элизабет сидели в больничном коридоре в платьицах из грубой ткани и пинали друг друга по ногам. Их отец в это время был в палате с матерью, которая таинственным образом заболела и много плакала, а потом не возвращалась домой несколько месяцев. Тяжелое время.
– …Или у вашей матери могли быть выкидыши. Часто можно обнаружить систему, если знаешь, что ищешь.
Кейт очень хотелось стукнуть кулаком по столу или заплакать. Она не плакала со времени родов и еще два года после них. Вместо этого она отогнула длинный ноготь на пальце левой руки, так что он переломился, и охнула от боли. Потом Эндрю нервно задавал вопросы один за другим: «Понятно, доктор. И что это… Как оно называется?.. Не существует, понятно… А нам известно, что могло к этому привести? Понятно. Понятно. А она когда-нибудь… Нам известно, что когда-нибудь она сможет…» – и так далее, и так далее. А Кейт между тем сидела, чувствуя, что разрывается на части, и испытывала лишь одно желание – ударить эту тетку по ее глупой физиономии.