– Это… это ведь что-то другое? – Она еще не могла опомниться. – Это же не о… Не о том, о чем я думаю?
Он начал спускаться, ступенька за ступенькой, с нарочитой медлительностью.
– О твоей дочери.
Непривычно было слышать это слово из уст Конора – тефлонового человека, к которому не приставали понятия семьи, духовной близости, ответственности.
– Почему?
– Ты знала, что твой муж написал о ней книгу?
И снова – слова, подразумевающие человеческие отношения, которых больше не существовало. Она не виделась с Эндрю уже пятнадцать лет, и слышать, как его называют ее мужем, было все равно что получить пощечину.
– Ты мой муж.
– Ты понимаешь, что я имею в виду, не глупи.
Он посмотрел на нее, вскинув брови, и она сразу узнала этот взгляд: он ждал, пока она успокоится и начнет мыслить рационально.
– Конечно же, я не знала, что он написал книгу. Он вечно пытался, но мне казалось, что он никогда ничего не доведет до конца.
Даже сейчас, увидев книгу собственными глазами, она не могла в это поверить.
– Так вот, он написал. Воспоминания о ней.
Казалось, что все происходящее – сон, в котором люди, которые никак не могут знать друг друга, прохаживаются по одним и тем же воображаемым пространствам.
– Зачем? И ты купил на нее права?
– Ты сама видела анонс, – пожал плечами он.
Но она все равно не понимала – даже без всякой связи с ней, до неприличия болезненной, чем его могла так заинтересовать эта история?
– Кто захочет смотреть… такой фильм?
– Ну, вот именно. Понимаешь, она же научилась говорить. Вообще-то, это отличная история.
Мысленно он уже приступил к написанию синопсиса. Она это видела – трогательная драма, победа надежды над отчаянием, борьба наперекор всему… Кейт злилась так сильно, что гнев выплескивался сквозь защитный панцирь, который она отрастила много лет назад, чтобы сохранить разум и жизнь. Земля ходила ходуном под ее ногами, хотя и не в буквальном смысле, что нередко случается в Лос-Анджелесе, но это было еще хуже.
– Она не может говорить. Ты ошибся. Господи!
– Не веришь мне – прочитай сама.
Поведение Конора сбивало с толку – казалось, она вызывала у него раздражение, словно это не он только что совершил поступок, потрясавший самые основы их совместной жизни.
– Ты в самом деле решил это сделать, – тихо сказала она. Снять фильм о ней. О ее семье. О том, что она сделала.