Вдохнул поглубже и ринулся в воду.
Вылез он спустя целую вечность: мокрый, злой и, что еще хуже, с пустыми руками. Никакой Хварны в море не было: только какая-то склизкая растительность, колючие камни, юркие рыбки да песок. Таким дураком Франграсьян себя давно не чувствовал.
– Ох, Мануш-читра, – пробормотал он, стуча зубами, – попляшешь ты у меня!
Выйдя из воды, он мгновенно продрог. Но вытереться было нечем – разве что собственной одеждой. Или натянуть ее прямо на мокрое тело, надеясь, что в дороге просохнет. Франграсьян дико оглянулся, будто надеялся, что из ниоткуда подскочит слуга с запасной одеждой или покажется теплый шатер.
– Ты бы развел огонь, прежде чем лезть в воду.
Франграсьян чуть не подпрыгнул. Потом медленно обернулся. Почти у самой воды, на выбеленном солнцем бревне, сидел и рассеянно смотрел вдаль человек. Лицо у него было молодое, гладкое, но распущенные волосы – совершенно белые. На нем был невзрачный синий кафтан, без украшений и знаков отличия, подпоясанный простым кожаным ремнем.
– Ты кто такой?
Человек слегка пожал плечами.
– Я Апам Напат, – сказал он так, будто это все объясняло. – Внук Вод.
– И давно ты здесь?
Апам Напат не ответил. Вместо этого он пристально посмотрел на все еще дрожащего Франграсьяна.
– Ты простудишься.
Франграсьян хотел было огрызнуться, но тут ему стало жарко, будто он и в самом деле подсел к горящему костру. Он недоверчиво посмотрел на себя, потрогал плечи, волосы – они были совершенно сухие. Он вскинул глаза на Апам Напата, но тот все так же сидел на своем бревне, безразлично глядя вдаль.
Путаясь в рукавах, Франграсьян спешно принялся одеваться. Застегнув пояс с кинжалом, он наконец почувствовал себя уверенней. Он подошел к Апам Напату:
– Ты покровитель этого моря?
– Да, – отозвался тот после паузы. В его голосе прозвучала далекая печаль: наверное, уже очень давно никто не называл его так, раз даже Мануш-читра, коренной иранец, забыл о нем. Но больше он ничего не прибавил.
– Знаешь, как достать Хварну?
Вот теперь Апам Напат посмотрел прямо на него. Глаза его под белыми бровями были совершенно черными. Если смотреть в них долго, начинала кружиться голова и земля уходила из-под ног. Но Франграсьян упрямо не отводил взгляда.
– А на что тебе Хварна, сын Пашанга?
– На то, что я хочу стать царем Ирана.