Не менее колоритен Але-Малинов. Персонаж сколь карикатурный, столь и типический.
Описывая Шишей и их окружение, Матвеев постоянно меняет ракурс. Иногда это рассказ, надо заметить, весьма искусный, иногда показ. Вплетены истории, запоминающиеся случаи. Каждому герою придана соответствующая речевая характеристика. Автор чувствует сахалинский народ, хорошо его знает, повествование часто приобретает черты очерка, но это, конечно, не документалистика. Это особый жанр, некий духовный анализ лихой сахалинской реальности сквозь призму прожитой жизни, моральных ценностей и опыта. Матвеев знает цену деталей, не пережимает с ними, использует верно, только там, где они необходимы для создания того или иного образа или нужного стилистического напряжения. «Тем же вечером Семён Аркадьевич и Аркадий Семёнович возмущались, как Таня распустила язык не по делу. Как узнали о её болтовне? Кто знает? То ли Рая в туалет с мобильником побежала, то ли техника в кабинете сработала, но судьба Таньки-дуры была решена». Этот фрагмент очень показателен. Здесь мы понимаем, как устроена эта проза. Тут нет длинных изобретательных фраз. Все подчинено наилучшему изображению происходящего. Матвеев описывает человеческие страсти и делает это ярко и запоминающе, умея передать через жест, движение, речь всю силу эмоций. «Потом его лицо посуровело, и он с каким-то остервенением стал отплясывать несуразный, дикий танец, при этом в такт движениям ног размахивал руками и совал кому-то там, за горизонтом, шиши-кукиши один за одним, приговаривая: “Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе и на!”»
Конечно, не обошлась эта книга без хорошо знакомого поклонникам творчества Матвеева морского капитана Мареева. Это альтер эго автора. Читая о нём, мы словно заглядываем в судьбу автора, в его душу.
Мареев явлен нам в московских, калининградских, иных живописных антуражах. В этих текстах многое подёрнуто лирической поволокой. Тут взгляд на мир несколько меняется, исчезает оценочность, появляется исповедальность. Конечно, по всем законам жанра Мареев явлен нам и на Сахалине. Здесь мы узнаем истории, связаные с его взаимодействием с Сахалинским пароходством, с теми же Шишами. Автор то входит в раж, погружается в самую гущу событий, то отстраняется, пытаясь оценить их объективно. Есть рассказы прямо-таки с реальной детективной подоплёкой. Достоверности всем историям придают упоминания реальных людей, таких, как погибший губернатор Сахалина Игорь Фархутдинов.