– А тесто кто замесит? – требовательно спросила Пава и на миг отвлеклась от ручного зеркальца. – Я утром калачей хочу!
– Да ты скоро шире матери станешь, зараза! – притворно поругал ее отец и с трудом открыл заиндевевшую дверь.
Я быстро отложила пяльцы, накинула на голову шерстяной платок, замоталась в прохудившуюся шубу и послушно выскочила следом за ним на улицу.
Повеяло холодом и морозом.
За вечер снега намело так, что пришлось брести по сугробам.
– Идем, дочка, не отставай, – поторапливал меня отец. – Совсем недалече идти – вон до той высокой ели. Видишь? Там много хороших дров, вдвоем унесем.
Я обернулась и задумчиво посмотрела на покосившуюся старую избу.
Вдруг из трубы повалил черный дым.
Дурой знак.
***
Я шла по следам отца, который с трудом прокладывал дорогу к одинокой ели, за которой высился мрачный Синий лес.
Ох, и нехорошее же это место, гиблое для людей: то замерзнут насмерть, то звери разорвут, то заплутают до изнеможения, то пропадут бесследно.
Зачем мы туда идем?
– Нарья! Что-то устал я сильно. Давай отдохнем, – вдруг сказал отец и с трудом перевел дух. – Садись-ка здесь на пенек, отдохни маленько, а потом… дальше пойдем.
Отец сбил шапку на бок и испуганно оглянулся, настороженно вслушиваясь в стылую морозную тишину ельника.
– Страсть, как холодно! Давай костерок разожжем, погреемся. Я за ветками схожу, а ты лунку вырой. Здесь, дочка, – сказал отец и ткнул ногой близ пня, а затем быстро отвернулся, украдкой смахнув слезу. – Сейчас. Мигом вернусь!
Я покорно разгребла снег и откопала старое кострище с заледеневшими черными углями.
Странно.
Вдруг хруст шагов отца резко оборвался.
Я обернулась и посмотрела на заснеженную поляну, которую мы только что пересекли.
Она была пуста.
Я хотела позвать отца, но горло свела судорога, на глаза навернулись слезы, ведь мне стало очень страшно и одиноко, как в день смерти матери.
– Не придумывай, Нарья. Отец не бросил тебя. Если пойдешь по следам, выйдешь к дому, – успокаивающе пробормотала я заиндевевшими губами и дыхнула на застывшие руки.
Вдруг мне почудилось, что из леса кто-то смотрит на меня, дырявя спину неприятным колючим взглядом.
– Нарья!
Я испуганно оглянулась, но никого не было, и вдруг крик повторился:
– Нарья! Беги!
Среди зимней стужи меня бросило в жар. Голова закружилась, будто меня завертело в ледяном круговороте.