— Когда я старуху забирал, там
словно ураган прошёл. Я тело-то в телегу кинул, двери у избы подпёр
и ну оттуда. Нехорошее там место.
Я посмотрела в сторону холма, где
жила бабка. До него верст пять, до вечера доберусь, а там уже и
место для ночлега готово. Улыбнулась про себя:
— Ну, ладно, мил человек, — подобрав
юбки, на ходу спрыгнула с телеги, — пора мне.
— Куды ж ты теперь? — крякнул мужик,
остановив колымагу.
— А в город подамся, может, где
служанки нужны.
— Дык погоди, давай довезу-то хоть
до села?
— Спасибо, отец, но отсюда уже
дорогу знаю, сама дойду.
Возница хмыкнул что-то себе в бороду
и, легонько хлестнув кобылку, поехал дальше, мелко трясясь на
кочках. Я дождалась, пока телега скроется за поворотом, и бодро
зашагала на виднеющийся неподалеку холм, где по рассказу мужика
должен стоять пустой бабкин дом.
Немного поплутав, но добравшись к
вечеру до избы, я расположилась там со своим скарбом. Старый
крестьянин не соврал: в комнате всё было перевернуто. Перебирая
бабкины вещи, нашла там же ее одежду, немного солений-варений в
погребе, горшки с мазями и кучу ненужного барахла. Книг, о которых
упомянул возница, не было, ну да бог с ними. Устроившись со всеми
удобствами, я радовалась крыше над головой, а так же близости
крупного города, где всегда есть шанс неплохо поживиться.
375 год от наступления
Тьмы
месяц Хлеборост
8 день
Домик в лесу, в котором обосновалась
больше месяца назад, местные обходили за три версты, спасибо
священному страху перед ведьмами, пусть и мертвыми, чужаки же про
избушку не знали. Из города до нее было полдня пути, и я, бросив в
лесу горе-стражника, уже через несколько часов встретилась в корчме
на тракте со скупщиком, успешно сторговав себе сто пятнадцать
золотых за рубин, не хило а? Сейчас осталось только забрать свои
пожитки из лесной лачуги, пополнить запасы кое-каких снадобий, и
можно переезжать в город, пожить в свое удовольствие.
Я складывала вещи в торбу в
приподнятом настроении. На печи вовсю булькало зелье в бабкином
котле. Ребра, ушибленные при падении, уже не беспокоили. Тихонько
напевая себе под нос, предвкушала хорошую комнату в лучшей
городской корчме, мягкую перину, а не старый соломенный тюфяк и
много вкусной еды. Мои размышления прервал треск сучьев за окном —
кто-то приближался. Лихорадочно похватав бабкины тряпки, сваленные
в углу, я нацепила побольше шалей да юбок, стараясь сойти за старую
каргу. Повязав платок пониже на лицо, едва успела одеться и навести
полумрак, как дверь отворилась.