375 год от наступления
Тьмы
месяц Хлеборост
8 день
К полудню Брест дошел до деревни,
указанной Лешиком. Местные крестьяне наотрез отказались проводить
его к бабкиному дому, да ещё и чеснока в руки натолкали. Узнав от
них же, что знахарка уже с месяц как преставилась, наёмник крепко
призадумался: с одной стороны бабка уже вряд ли что расскажет, с
другой стороны, что делать дальше, он не представлял. Терять было
нечего, и Брест двинулся в сторону зловещей хаты.
Дорожка, ведущая на вершину холма,
была еще заметна среди высокой травы и кустов, но местами начала
зарастать. Уже неделю стояла солнечная погода с короткими ливнями,
так что через месяцок тропинка окончательно затянется, и найти избу
будет почти невозможно. Брест шёл, всматриваясь себе под ноги: один
раз едва не наступил на змею. Лес становился всё гуще, и свет,
пробивающийся сквозь крону деревьев, был уже не таким ярким, хотя
солнце стояло ещё высоко. В чаще быстро темнеет, а задерживаться в
ней с наступлением темноты сродни самоубийству. Кто его знает, что
тут водилось: лешие, навьи, может еще какая нечисть. С одним-то
мечом против них не попрёшь. Брест ускорил шаг, и вскоре тропка
вывела его на большую поляну с добротно слаженной избой.
Не зная чего ждать, наёмник,
стараясь не шуметь, обошел дом со всех сторон. Один вход, он же
выход, окна завешены старыми тряпками, но внутри кто-то есть. Он
вернулся обратно к дверям, осторожно вытащил меч из ножен. Брест
прикрыл один глаз, привыкая к темноте, толкнул дверь.
В полумраке спиной к нему стояла
грузная низкая фигура. Она от неожиданности подпрыгнула:
— Тьфу, ты, ирод окаянный! Чаво
вламываешься как к девкам в баню. Стучать-то не учили?
Грязная старуха пыталась отдышаться,
поправляя платок. Пара седых прядей выбилась из-под ткани и
завесила лицо, а взгляд, которым старая наградила мужчину,
пронизывал насквозь. Наёмник поежился — не любил всяких ворожей. А
эта особенно пришлась не по душе: бабка походила на старую облезлую
ворону. Бесформенные телеса оказались завернуты в торчащие в разные
стороны юбки и шали.
Вокруг творился такой же бардак:
кругом грязь и разбросанные вещи. Больших размеров стол у окна был
целиком завален какими-то горшками, пузырьками и прочим барахлом.
За печью притаилась огромных размеров ступа, наполовину закиданная
тряпьем. В избе стоял полумрак: на окнах висели грязные засаленные
тряпки, и свет, едва пробивающийся сквозь них, падал мутным серым
пятном. Смердело в хате так, что хоть топор вешай. В печи полыхал
огонь несмотря на теплый день, а из внушительного котла изредка с
бульканьем вырвались клубы вонючего пара.