— Ну, — мужчину окликнул скрипучий
голос, — по делу пытаешь, аль от дела лытаешь?
— По делу, по делу, — кивнул Брест,
оставаясь на пороге, — только говорят, будто ты померла недавно.
Аль это не ты была?
Старуха помедлила немного, пожав
плечами, принялась убирать вещи со стола:
— Отчего ж не я-то? Я, конечно, —
она противно хихикнула, — только так это дурачье деревенское от
меня отстанет. Да ты не стой на пороге-то, не стой. Дверь закрой, а
то комаров напустишь.
Наёмник настороженно прошел вперед,
прикрыл ногой дверь, не убирая оружие и не теряя бабку из виду.
— Принялись чавой-то часто они ко
мне бегать, деревня-бишь. То корова разродиться не может, то
«пособи, бабушка, дабы урожай был», тьфу, — ведьма сплюнула на пол,
— будто у меня своих дел нема. С чем пришёл-то?
— А мне, значится, пособишь, раз в
дом пустила? — недоверчиво протянул Брест.
— Ты человек служивый, небось и
деньги имеются, а значит не за просто так гуторить будем.
Мужичье-то платить не больно может.
Наёмник кивнул:
— Не за просто так. Скажи мне,
старая, люди говорят, будто ты одна тут в округе снадобьями да
ядами промышляешь, так оно?
— А ты часом не из церкви Трех? —
оскалилась бабка.
— А похож? — развел руками
Брест.
— Похож — не похож, мало ли, —
ведьма проворно сгребла горшки со стола и отнесла их вглубь хаты, —
хотя будь ты церковником, даже заходить не стал бы, так спалил
вместе с избой. Добре, значится, погуторим. Снадобьями я промышляю
— правда. Кой чего и по ядам могу пособить.
Брест, наконец, убрал оружие и
по-хозяйски уселся на лавку:
— Тогда поведай-ка мне, старая, вот
что: что за яд такой, что от одного укола, меня свалил, да так, что
сутки из памяти пропали?
Бабка на секунду задумалась:
— Знаю такой, а токмо, что от меня
хочешь-то? Сварить надо что ль? Дак это тебе в пять золотых
обойдется.
— Значит, все-таки твоих рук дело. А
кому продала-то, помнишь, мать? — наёмник навострил уши.
— Может, и помню, а может, и нет.
Стара да слепа стала, иной раз из головы полдня вон, где была, что
делала? Ничего не помню, а все из-за лаптей.
— Чего? — Брест поднял бровь.
— Из-за лаптей. Лапти, говорю,
прохудились, то и дело ноги простужаю, а здоровье-то вишь, уже не
то. Оно то в спину стрельнет, то с головой целый день проваляюся. А
купить новую обувку не на что. Вот ежели было бы на что купить,
глядишь и вспомнила бы.